Толгой прибыл одним из первых. Постепенно места на серых кошмах одно за другим заполняли туштаи, самые знатные и влиятельные ханы народа нэрлих. Последним вошёл хан Хучин, и утихшее было раздражение снова захлестнуло Толгоя с головой. Главный соперник стал туштаем всего три вёсны назад, но уже успел попортить Толгою немало крови. Особенно теперь, когда великий каган не вел собрание железной рукой, а больше дремал с открытыми глазами. Сменить бы старика — но среди туштаев никак не могли решить, кто станет новым правителем Степи. Два лета Толгоя это вполне устраивало, он ещё не готов бросить остальным свою волю. Но этой зимой Хучин открыто дал понять, что хочет видеть каганом себя! Он богат, а под его бунчуком теперь почти столько же кочевий и городков, сколько у Толгоя. Дурак, его союзников влечёт лишь золото — а не сила правителя, не спокойствие земли под тенью туштая. Вот он пример, когда нарушены заветы предков, и наследовал первенец лишь за старшинство рождения, к тому же без испытания властью. Просидит Хучин на белой кошме недолго — но кончится его срок для нэрлихов усобицей, а потом набегами светловолосых из Леса, те с удовольствием сожгут кочевья на неделю пути всадника. Тогда о мечтах оставить своим потомкам власть над Степью Толгой может забыть.
Каган вошёл последним. С трудом согнулся, сел на белую кошму. Толгой подумал, что старик совсем одряхлел, этим летом побелели последние чёрные пряди в бороде. Как не вовремя рухнула Белая стена! Шаманы не лезут в политику открыто — но слово живущих-две-жизни, особенно таких, как Мэргэн, значит немало. Учитель учителей всегда благоволил семье Толгоя, Великий шаман мог бы придержать склоки до осени. Самое позднее в начале зимы собрание рода провозгласит, что старший сын успешно справился с выделенным ему кочевьем и может при нужде занять место отца. А имея наследника, который будет замещать правителя в делах бунчука, можно по закону выдвинуть свою кандидатуру на Круге. И никакой Хучин не сможет помешать избранию Толгоя… вот и торопится. Мэргэн сейчас вмешиваться не будет — старик никого не пускает к себе и никуда не выходит, почувствовал изменения мира.
Хучин перехватил взгляд соперника, дерзко посмотрел в ответ и начал свою речь. Он созвал собрание лучших их народа нэрлих, поскольку его нукеры захватили пленника из-за Белой стены. Вместо колдунов на южных землях теперь новая страна безбородых. Чужаки даже не подозревают, что Степь обитаема, не построили укреплений вдоль границы — надо организовать большой поход. Добыча будет знатная, даже на пленнике немало дорогих вещей, один только нож чего стоит. А ведь мужчина был всего лишь сотником своего повелителя.
Толгой дождался окончания речи, потом хлопнул по кошме возле себя, привлекая внимание, и задал вопрос.
— Именем круга спрашиваю. Сколько воинов потерял отряд ловцов?
У Хучина на мгновение дрогнула щека, и Толгой поздравил себя с удачной догадкой. Соврать перед лицом Круга соперник не рискнёт.
— Четверых, — нехотя признал Хучин.
— В открытом бою?
— Да. Троих, когда его ловили. Четвёртого, когда пытался бежать.
Толгой не скрывая довольства осклабился и продолжил загонять соперника в ловушку. Наверняка безбородого поймали мужчины какого-то захудалого свободного кочевья, обученные кое-как. Но допрашивали пленника шаманы Хучина, и чтобы не сказали — действовал туштай в обход Круга — конкурент говорил «мои нукеры».
— Это сотник, — снова заговорил Толгой, — но убил четверых нукеров, — Хучин скривился, но смолчал. — Пусть обычные дружинники хоть вполовину так обучены, набег обернётся огромными потерями. Особенно если вспомнить, что по словам нашего брата Хучина, бежал безбородый после разгрома хозяина. Следовательно, у повелителя безбородых никаких врагов за своей спиной, «рассорить и разбить по-одиночке» не сработает. Набег придётся вести в открытую.
— Ты трусишь сойтись сабля-на-саблю, о осторожный Толгой?
— Я не хочу менять жизни своих воинов на золото добычи, о безрассудный Хучин.
Остальные туштаи затаили дыхание. Уколы, намеки и стычки прикормленных мелких ханов шли уже долго, но сегодня Хучин перешёл черту, за которой из двух соперников останется только один. И почти сразу прозвучало: