Наташа отреагировала мгновенно. Она толкнула спальник подруги в угол, следом пихнула Женю, после чего грозно сказала:
— Ты. Никуда. Не пойдёшь. У двери лягу сторожить. А понадобится — привяжу на ночь. Если эти идиоты надеются на старые знакомства — их дело. Но я обещала твоей маме, что с тобой будет всё в порядке. И обещание сдержу. Будешь работать здесь, сколько прикажут. А потом вспоминать, чего ты там недоучила в своём медицинском.
Снова Дину они увидели только через пять месяцев. Последним владельцем девушки оказалась крупная шишка из соратников Графа, и, наширявшись, мужик решил «как в кино» устроить охоту на человека, для этого жертву отвезли в Мёртвый город… где «охотники» встретились с военными. Судьба остальных приятелей осталась неизвестной, но подруги до сих пор надеялись, что те живы — а изуродованные тела, которые на глазах у Дины закапывали в общую могилу, принадлежат другим. Физически Дина пришла в себя довольно быстро, а вот психологически девушка оказалась на грани сумасшествия. Лечащий врач сделал заключение — пациентку можно спасти, но заниматься этим должен кто-то из знакомых, всех остальных больная оттолкнёт и ей станет только хуже. Подруги согласились сразу — и теперь два раза в неделю «выгуливали» Дину, раз за разом слушая и неторопливо распутывая паутину ужаса вокруг несчастной. Наташа могла рассказать, откуда взялся каждый шрам, перечислить наизусть все унижения, на которые приходилось идти день за днём — лишь бы оставаться личной рабыней-игрушкой начальства, а не отправиться в публичный дом для солдат. И каждый раз, когда отдавшая ещё одну часть своего груза Дина счастливо засыпала, до боли хотелось убивать сотворивших подобное. А Женя всякий раз, едва они уходили из больницы, плакала — но возвращалась снова и снова. Чтобы улыбаться и весело шутить на каждой встрече — ведь она врач, она должна! Вот только сегодня Жене придётся справляться в одиночку…
Из-за отключения электричества телефоны не работали, потому пришлось идти на вокзал и выяснять, как изменилось расписание. По всему выходило, подруга сумеет приехать не раньше половины десятого. И то, если повезёт. Перед Наташей встал вопрос — чем занять оставшееся время? Домой идти не хотелось, сидеть в четырёх стенах без света было неинтересно, даже радио не послушаешь. Гулять тоже не тянуло. Выходило, что самое лучшее — пойти в лабораторию. К тому же дубликат ключей от квартиры у Жени есть, а университет входит в число «потребителей гарантированного питания».
На рабочее место Наташа постаралась пробраться как можно тише и незаметнее. Не хотелось встречаться с коллегами, у тёток из соседнего отдела недавно проснулась тяга к сватовству, и они активно старались «свести друг с другом одинокую молодёжь». Впрочем, эта самая «молодёжь» и сама ничуть не лучше, парни с верхнего этажа вечно пытаются «познакомится» и «позвать на вечер в хорошую компанию». Как будто ей не хватает посиделок в своей лаборатории. Не успела девушка спрятаться за вытяжным шкафом, как в комнату заглянул академик Лоскутов.
— Наташенька? Тоже решила скоротать время здесь? Тогда пошли ко мне, вдвоём веселее. Да и шоколадные конфеты остались с прошлого раза, как раз тебя, сластёну, ждут. Да пошли-пошли, Александра сегодня не будет. И не красней ты так, я давно уже заметил, какими глазами ты на него смотришь.
— Андрей Иннокентьевич, да что вы…
— Ну чего стесняться-то? Вполне нормально. А ко мне всё же пошли. Я тебе, — улыбнулся Лоскутов, — как умудрённый годами настоящий академик говорю — нечего одной сидеть и сердечное томление пережёвывать.
В кабинете Андрей Иннокентьевич освободил стол, заварил чай и, разлив по чашкам душистый напиток, продолжил:
— Наташа, не стесняйся ты так, я прекрасно вижу, Александр тебе нравится. И что в этом такого? Вполне нормально.
— Но…
— Есть-есть, едва про него вспомнила — все щёки пунцовые. А вот как он относится к тебе… Если бы Александру и правда было двадцать, я бы сказал, что ты ему тоже нравишься. Потому он и устроил тебя в университет, да и к нам заглядывает частенько. Конфеты тебе таскает. Но вот если вспомнить, что он уже прожил одну жизнь… Ведь из тебя, Наташа, и правда выйдет замечательный химик. Да и общаться нашему адмиралу почти не с кем. Простого человека в нем видим только я и Тамаш. Да ещё, наверное, генерал Гальба — но он сплошная загадка, с ним я никогда ни в чём не уверен. Для остальных адмирал — воплощённая и непогрешимая истина, а это, поверь мне, очень тяжело.
Заметив, как Наташа неожиданно для себя помрачнела, Лоскутов вдруг взял её за руку и произнёс:
— Не расстраивайся. Мой рассудок говорит — не знаю. Но вот душа уверена, ходит он сюда всё же из-за тебя. Так что просто подожди, и всё само-собой станет ясно. Впрочем, торопиться ты не станешь — слишком уж кто-то у нас стеснительная. А Александр достаточно умён, чтобы тоже не спешить. Так что всё обязательно получиться. Кстати, это тебе. Уже от меня, — Лоскутов вдруг открыл ящик стола и достал небольшую стеклянную банку, до половины заполненную тягучим янтарём.
При виде мёда Наташа сначала обомлела, потом изо всех сил попыталась отказаться — мёд сейчас ценность куда большая, чем конфеты, под куполом запас пчёлы делать отказывались совсем, а как они себя поведут на другой планете — вообще неизвестно. Но Андрей Иннокентьевич был твёрд: мол, к тебе сегодня подруга приезжает, вот и побалуешь. А когда девушка уступила, вдруг добавил:
— А за это ты свою Женю через пару недель пригласишь на одну прогулку. Хочу её кое с кем познакомить, не дают покоя, знаешь ли, лавры нашей Калерии Григорьевны, — и заговорщицки подмигнул.
Глава 13. Гости
Патрулировать Мёртвый город Громов не любил. И дело было не только в том, что как ветеран Чеченской он давно уже не испытывал восторга от стрельбы, упоения боем, которым захлёбываются многие новички, едва пройдёт первый страх — а стычки с людьми Графа происходили каждый второй или третий рейд. Слишком много разного «ценного» барахла оставалось в квартирах, банках и ювелирных салонах, потому мародёрствовать левобережники наведывались регулярно, а за «добычу» дрались как голодный нищий за кусок хлеба. Но с этим ещё можно было смириться, не «желторотиков» же сюда посылать. Перехватывать испуганных беженцев, сумевших проскользнуть сквозь охрану, готовых стрелять во всех, даже в спасителей — а потом драться с «гвардейцами» Графа, которых послали «нагнать и покарать»… вот это было тяжело. Хорошо недолго осталось. Среди солдат ходили слухи, и Дмитрий им верил, не первый год в армии, чутьё уже — как только смогут поднять в воздух авиацию, начнётся штурм левого берега. А пока остаётся выполнять свою работу…
…Им повезло ещё раз. Агенор думал, что они исчерпали благосклонность Эбрела ещё когда у любимой получилось обмануть охрану дядиного поместья и сбежать. Но рыжий хозяин удачи любит наглых и бесстрашных — потому, наверное, им удалось миновать границу Благословенной страны незамеченными. А когда, сбивая погоню, рискнули пройти по кромке Степи до самого Гиблого леса — не встретили ни разъездов гризов, ни чудовищ, которые должны стеречь владения колдунов. Хотя последнее-то понятно: за сотню лет, после того как Запретный орден перестал интересоваться остальным миром и отгородился непроницаемой Стеной, сторожа наверняка передохли от старости. Но какие-то ведь могли и уцелеть. А ещё спасибо тебе, Кайна-хранительница влюблённых, что подсунула в старом архиве свиток с описанием лазейки за Стену… и что написанный три десятка вёсен назад рассказ оказался правдой. Беглецы-гвенъя нашли дыру в сплошной полосе тумана три дня назад. Войти не успели, решили подождать — и выиграли. Сегодня утром сердце, было, ёкнуло, семейный амулет Эйнире сработал, Наказующие их почти нагнали… но после обеда в молочной белизне появилась чёрная щель. Даже в самом худшем случае, если в следующий раз проход откроется ночью, и Наказующие его увидят, смогут попасть внутрь, отыщут след — беглецы уже выйдут с другой стороны, к горам. А там их преследовать не рискнут. Нормальных укрытий от солнца наверху нет, к тому же ночные охотники плохо переносят горный воздух. Три-четыре дня и весь полный десяток одолеет даже человек, не то, что дети Великого леса. У них всё получилось!