С «расходами» Наташа согласилась: действительно, жалко. Нет, с собой, конечно, есть, у обеих родители не бедные и «на отдых» чадам подкинули… вот только разбрасываться деньгами всё равно не хочется. И замолчала — разговор о деньгах вдруг повернул мысли в грустном направлении. На то, что кроме папиных денег у неё ничего нет. Талия далеко не осиная — очень уж девушка высоковата и крепковата в отца, цветом волос тёмно-русая, лицо худое, да ещё и нос горбинкой… Какому парню такая нужна? Женька, конечно, утешает, что всё не так страшно, но Ната то цену себе знает прекрасно. Особенно рядом с подругой: вот уж кто точно заткнёт за пояс любую фотомодель, к тому же ещё и натуральная блондинка. А у Наташи стоящего разве что мозги да стремление построить жизнь своими силами, а не папиной протекцией — но это по нынешним временам неходовой товар. Женщины времён Некрасова и декабристов, которые «слона на ходу остановят, и хобот ему оборвут» не в моде.
Да и мозги, если разобраться, не такие уж замечательные — только своими силами она бы в «Прометей-2004» наверняка не попала. При таком-то конкурсе: уже в прошлом году мероприятие было популярным, а уж теперь… Как написано в буклете — «Будущее России, её лучшие молодые умы». При таком количестве всяких победителей олимпиад и лауреатов студенческих научно-технических конференций на каждое место, только родительские деньги и связи им с Женей и помогли. А то, что «по-блату» в лагере, наверняка, не меньше половины, да к тому же «эти» наверняка даже не пытались сделать конкурсные задания самостоятельно, а просто понадеялись на «предков», давало вдвойне неприятный привкус. Хорошо всё-таки, наверное, Женьке — она воспринимает поездку просто как шанс побыть в шикарной тусовке. А вот Наташа так не может, особенно рядом с теми, кто пробился сам. Как, например, тот долговязый парень через два ряда кресел от них. Он ехал вместе с ними в одном вагоне поезда, оказался из того же города, и на полтора дня девушка к огромному удовольствию получила умного собеседника. Временами даже слишком умного, даром, что младше на год. Рядом с ним Наташа через раз чувствовала себя несмышлёной девчонкой.
— Что, вздыхаешь по своему «ботанику»? — голос подруги прозвучал в самое ухо так неожиданно, что Наташа аж вздрогнула. Быстрый взгляд за окно — точно, город закончился, пошли скучные одинаковые поля, разделённые редкими лесозащитными полосами. И если бы не меняющиеся рекламные щиты — то яркие и новые, уговаривающие покупать очередные чудо-чипсы, то старые и облезлые, оставшиеся с последних президентских выборов — можно было бы решить, что автобус едет по кругу. И потому кончились тихие минуты, деятельная натура Жени теперь до самого лагеря переключится на подругу.
— Так что? Уж не любовь ли с первого взгляда?
— С ума сошла! — поперхнулась Наташа. Ну как объяснить, что всё дело в самой банальной зависти.
— Так на него смотришь… как в автобус сели, глаз не оторвёшь. И чего в этом «ботанике» такого? Не качок, да и, прости уж, не красавец. Вот если бы ему плащик и волосы хвостом как на том плакатике, — вспомнила Женя висящий у неё дома постер из модного фильма «Ван Хельсинг», — тогда ещё бы ничего. Да зовут по-дурацки — Стасик. Только ростом тебе и подходит, — на этом месте Наташа на Женю чуть не зарычала: ведь знает же, как она болезненно реагирует на упоминание своих метра восьмидесяти пяти, но время от времени ляпнет, не подумав. Разве что насчёт имени права — не идёт оно парню совершенно.
Тем временем Женя, не обращая внимания на всё более резкие и едкие ответные реплики со стороны подруги, вовсю начала рассуждать о том, какой должен быть идеальный мужчина, как он должен себя вести и где его надо искать — особенно таким, как Ната. От серьёзной ссоры их спасло только то, что автобус проскочил посёлок со смешным названием Вырыстайкино и выехал к лагерю, остановившись на парковке метров за сто от ворот. Пассажиры тут же высыпали наружу, с интересом осматривая место, где им предстояло прожить весь следующий месяц. На взгляд Наташи было вполне ничего: располагалось всё в живописной бухточке, с одной стороны лес, с другой Волга. Причём до воды в самый раз, метров пятьсот — и на пляж недалеко, и ночью холодом с реки тянуть не будет. Да и холмы на противоположной стороне заливчика наверняка неплохо защищают от северного ветра. Правда, сам лагерь выполнен «под старину» — сквозь ажурные кованые створки ворот хорошо видны бревенчатые домики внутри, да и ограда натянутыми на каркас стен и башен пластиковыми щитами имитировала «древнерусскую крепость» — но такова нынешняя мода. И придётся терпеть эту вульгарщину, стиснув зубы. Тем более что Женю и остальных она, кажется, очаровала. Хорошо хоть есть, где разгуляться — территория лагеря, наверное, раза в два больше своего «прообраза».
Через несколько дней Наташа была готова примириться со всеми модными ляпами и безвкусицами, очень уж было интересно: и лекции-семинары, которые вели известнейшие научные светила со всей страны, специально прилетавшие в лагерь, и разнообразные тренинги и интеллектуальные игры. Да и общение с остальными участниками — все были разделены на секции по разным наукам, и увидеться можно было только после обеда, в «свободные часы». Люди попадались, конечно, разные — но откровенных бездельников, привлечённых модным «мероприятием», Наташа старалась избегать. Неодобрительно поглядывая на Женю: вот уж кто не вылезал из «золотых» тусовок! Интересно было бы увидеть и Станислава, но тот каждый день куда-то исчезал. Лишь раз она видела, как парень вместе с несколькими приятелями после обеда ушёл за ворота, и поспешила за ним — вот только отправились все пятеро не на пляж. Сразу за поворотом дороги их подобрала машина и они куда-то уехали. Любопытство мучило страшно, но выяснить ничего не удалось. Впрочем, через несколько дней странный случай отошёл на второй план — в лагерь на целых полторы недели приехал вести занятия сам академик Лоскутов! Именно благодаря его книгам Наташа и выбрала химию, и упускать шанс пообщаться со своим кумиром не собиралась. Да и жара слегка спала, так что послеобеденное время девушка стала проводить на сонном пляже: будет обидно вернуться домой без нормального загара.
Адмирал Рот, если бы случайно мог подслушать мысли своей попутчицы про счастливое и сонное послеобеденное время для всех участников «Прометея», наверняка бы только грустно усмехнулся. Для него и всех остальных имперцев вторая половина дня отдыха не приносила. В лагере, столице области и расположенных рядом замаскированных цехах собрали всех, кого смогли отыскать, почти пять тысяч человек… но людей всё равно не хватало. Как ни старалось обученное «здесь» пополнение, практического опыта в технологиях будущего у них не было — и потому пришельцам приходилось работать «на износ». Корпус психологов, как «старшее» поколение, так и «младшее», каждый вечер спешно обрабатывали данные, чтобы составить психопрофили участников «Прометея» и скорректировать занятия на следующий день — за месяц нужно было получить точные «слепки» тех, кто окажет влияние на жизнь страны в следующем поколении. Военные занимались с подразделениями, торопясь хотя бы на макетах и тренажёрах передать боевой опыт и навыки обращения с новым оружием, которое вскоре сойдёт с конвейеров. А инженеры вместе с молодыми помощниками старались запустить производственные линии. Без отдыха работал и штаб, расположенный в скрытом бункере под холмами на другой стороне залива: Рот и его офицеры разрабатывали план следующего этапа «большого скачка истории».
— Итак, господа офицеры, — начал очередное совещание адмирал, — сегодня прошу подвести общие итоги.
— Служба разведки — в график укладываемся. Полные профили будут готовы через неделю, потом можно начинать выборочное программирование.
— Армейские подразделения — в график укладываемся. В следующем году, когда получим современное оружие, за две недели готовы довести подразделения до уровня, примерно соответствующего нормам ополченцев и резервистов довоенного времени. Этого хватит, чтобы выдержать лобовое силовое столкновение с любой из нынешних армий. Защитные системы промзоны проверены, насколько это возможно без подключения полноценного источника энергии.
— Техническая служба — в график укладываемся. Первая производственная линия работает. Вторая и третья готовы и ждут запуска главного реактора — двух термоядерных не хватает даже для пробного пуска. Ориентировочная емкость полного цикла до двух термоядерных реакторов в месяц или трёх «внутрисистемников» в год. Запасы сырья от шести до девяти месяцев.
Рот повернулся к старшему энергетику:
— Господин Эрман, поясните, пожалуйста.
Полковник встал, и все невольно улыбнулись: вот уж наглядный пример о форме и содержании. В прошлой жизни это был невысокий, полный и нескладный человек, рядом с которым вечно терялись всякие мелочи вроде ручек и записных книжек — таким же он остался и здесь. Разве что стал моложе в несколько раз. Также как и там, мямлил и панически боялся высказываться на всякого рода собраниях — и становился несгибаемым железом, едва оказывался в родной стихии машин и реакторов.
— М… мы действительно отстаём от расписания. Почти…м… на неделю. Но этому есть объективные причины. Качество выполнения тэта-сердечников в нынешних условиях оставляет желать лучшего, потому… м… калибровка фокусирующих пар и заняла столько времени. Но в течение ближайших двух-трёх дней всё будет готово.
— Вы используете гиперреактор? А почему не гравитационный, это в планетарных условиях безопаснее? — раздался голос с противоположного края стола. Рот слегка улыбнулся — Тамаш тоже не изменился. Разве что, «родившись» второй раз в Якутии, внешностью теперь напоминал уроженца окраины Соединённых Миров. Один из величайших учёных Империи, частый эксперт на обсуждении различных военных новинок, автор теории времени. Во время Большой войны главный инженер флагмана, дисциплинированный на войне… и совершенно не понимающий иерархии за пределами сражений. А штабные совещания рассматривающий как разновидность научной дискуссии[4]. И считающий, что для выяснения важной детали разрешения «председателя» можно и не спрашивать.
— М… — ещё больше растерялся энергетик, — дело в сроках. Мы рассчитываем заменить на гравитационный, как только будет запущен основной цикл производства. А пока и так пришлось упрощать внешнюю защиту. Нет-нет, — постарался опередить он следующий вопрос, — это безопасно. Я…я в своё время интересовался, даже до теоретических разработок ещё больше двухсот лет. А первые эксперименты пройдут только через двести пятьдесят. Сейчас же даже сама идея о существовании субквантов противоречит всей теории физики. И даже если кто-то случайно заметит подобное явление, оно просто останется без внимания. Поэтому углублённую защиту от резонанса можно не ставить…
Следом пошли остальные доклады, но закончились они довольно быстро, всем было ясно, что сегодня пойдёт обсуждение следующего этапа: если в зале появился профессор Чарский — значит, он готов предоставить рекомендации аналитиков. Потому, когда после отчёта финансовой службы на трибуне появился профессор, атмосфера в зале уже была наэлектризована до предела.
— Итак, господа. Исследовательская группа закончила обработку и я готов изложить результаты. Согласно нашим расчётам, для получения гарантированного необходимого воздействия, мы должны обеспечить резкий взлёт космических технологий, а также создать в ближайшее время ещё два политических полюса силы. Для этого требуется появление в следующем году где-нибудь в Южном полушарии — предпочтительно в Австралии — технологии промышленного термоядерного реактора. Сразу после этого должна «выйти из тени» подконтрольная нам «корпорация», а в России в течение следующего года осуществится строительство нормального космодрома. Тогда можно будет «анонсировать для общественности» разработку внутрисистемного челнока класса «Стриж» и через три-четыре года от сегодняшней даты будет реализована программа постоянных лунных шахт. С учётом того, что в нашей истории они были построены лишь на сто восьмидесятом году информационной эры…