Только Галя вышла из спальни, как Слава, молчавший до сих пор, дал нам знак рукой.
— Эх вы, шпингалеты, — сказал он. — Вместо того чтобы лазить по чердакам, мы должны обдумать, как лучше отомстить портнихе. Проучить ее надо.
Я не сомневался, что именно он, Слава, придумает наказание Евгении Петровне.
Не только Сереже, но и всем нам хотелось как можно скорей ринуться в «бой», сделать что-либо в пику этой женщине.
— Завтра ночью мы покажем ей, почем сотня гребешков! — таинственно сказал Слава.
И вот настал долгожданный час.
Городок уже спал глубоким сном. Было морозно и тихо. Мы шли молча. Каждый думал свое.
Засидевшиеся допоздна жители в этот час выключали свет и тушили лампы. Все реже сквозь шторы и ставни просачивался свет.
Впереди шел Сережа, шествие замыкал Слава.
Все наши карманы были полны камнями. Мне казалось, что это не камни, а боевые гранаты.
Со всех сторон мы обступили дом на Поперечной улице.
У каждого был свой сектор обстрела.
Слава заложил три пальца в рот, свистнул и первый метнул камень.
Сигнальная ракета не взвилась в небо, но разом засвистели десятки камней.
Звякнули стекла.
Я размахнулся. Снова свист, и, как по команде «пли», опять в ненавистные черные окна полетели наши камни.
Кто-то в белом выбежал на крыльцо и сейчас же скрылся.
Обстрел продолжался несколько минут.
Мы слышали, как гремит железо, как падают с подоконников глиняные горшки, как мать Евгении Петровны истошным голосом зовет на помощь соседей.
Вдруг мы увидели, как Андрей Давыдов быстро подскочил к окну, дернул створку рамы и исчез в темноте. Там мелькнул слабый свет электрического фонарика. Прошло несколько секунд — и раздался необычный шум и треск: из окна выпрыгнул Андрей, будто соскочил с ходулей; он тащил что-то белое, напоминавшее человеческую фигуру.
Рядом с ним оказался Ваня Петров. Что-то большое упало в снег.
— Вот он, манекен! — произнес Давыдов.
Весь боевой запас уже был израсходован, и мы по заранее намеченному плану, окружным путем, уходили с поля боя, захватив с собой настоящий трофей.
Но что мы с ним будем делать?
Манекен жалобно скрипел, словно пытался вырваться из рук Андрея и Вани.
— Куда вы его? — забеспокоился Слава.
Андрей не ответил.
А Ваня Петров вдруг засмеялся:
— Знай наших!
Мы шагали через заснеженное поле. Подул ветер. Никогда еще в это время суток, да еще зимой, я не был у дома Степана Разина.
Наша крепость продувалась ветром. Над входом висела гигантская сосулька.
Андрюша и Ваня внесли манекен. По команде Андрея мы положили его на пол и начали закидывать снегом.
— Так не замерзнет, — пояснил Андрей. Поодиночке, затаив дыхание мы пробрались в спальню. Трудно было заснуть. Мне хотелось пойти сейчас же к Капитолине Ивановне и все ей рассказать. Но ведь сейчас ночь. Это не положено правилами внутреннего распорядка.
О ночном нападении говорил весь город. Подсчитывались убытки. Нас никто не спрашивал об этом «происшествии», хотя все в городке говорили, что это «работа» детдомовцев.
Мы пошли взглянуть на взятый в плен манекен.
Андрею пришла в голову мысль — превратить манекен в снежного человека.
Мы подняли его с пола и поставили на ноги. Потом водрузили его в липкий снег и надежно укрепили, чтобы он не шатался.
Облепили его снегом. Довольно ему быть безголовым. Мы приделали ему снежную голову.
Потом манекен стал обладателем и двух рук; в одну из них мы воткнули настоящую, но довольно тощую метлу.
Мы покрыли его снежным тулупом, а на голову надели кем-то выброшенную, широкую соломенную шляпу. Тулуп опоясали красным кушаком из кумача.
Мы были довольны своей работой.
Манекен стоял теперь, как на посту, у нашей крепости, похожий не то на деда-мороза, не то на дворника.
Ваня Петров назвал вылепленное нами произведение памятником Степану Разину.
В тот же день, когда мы укладывались спать, в комнату незаметно вошла Капитолина Ивановна.
Она приходила обычно после вечерней линейки, читала Гайдара, причем обрывала чтение на самом интересном месте, и мы с нетерпением ждали продолжения в следующий вечер.
На этот раз Капитолина Ивановна оперлась рукой о тумбочку и ждала, чтобы мы улеглись. Она показалась мне очень усталой.
— Ребята, неладно у вас получается. Я пришла поговорить с вами о Вячеславе.
Многие из нас посмотрели на Славу. Он сосредоточенно смотрел на потолок, будто приход директора не имел к нему никакого отношения.