Капитолина Ивановна продолжала:
— Вы думаете, что отомстили портнихе, а она заявила, будто Галина Ивановна на нее натравила ребят.
Капитолина Ивановна замолчала, а потом, не смотря ни на кого, сказала:
— Я отвечаю за вас всех.
Я хорошо запомнил все это. Капитолина Ивановна говорила, что никогда ей не надоест возиться с нами, и, если Слава спрашивает, кому он нужен, он должен знать — он нужен нам всем.
И тут же Капитолина Ивановна сказала, что она с удовольствием нашлепала бы Ваню Петрова за то, что он выехал на палке во время урока, и мама его поступила бы так же.
— Ведь верно? Но как я тебя нашлепаю, когда ты выше меня ростом? — с сожалением добавила Капитолина Ивановна.
Мы попросили Капитолину Ивановну, чтобы она не уходила, еще нам что-нибудь рассказала.
Она осталась. Начала рассказывать об Ульяновске, о доме, где жил Ленин.
— Должно быть, летом и многие из вас побывают в Ульяновске, поймут, как высока была дружба в семье Ульяновых, как младшие и старшие братья и сестры уважали и понимали друг друга.
Капитолина Ивановна несколько раз повторила тогда, что скоро мы поедем в Сталинград на слет детских домов всей области, выступим перед сталинградцами на олимпиаде со своей самодеятельностью, побываем на заводах и в гостях у шефов, а после, возможно, вверх по Волге, отправимся на пароходе в Москву.
Эта весть взволновала всех мальчишек. Мы готовы были слушать и слушать об этом сто раз подряд.
Я прижал руки к груди. Стало как-то тревожно, и я подумал: «С кем я увижусь?.. А вдруг!..»
Так хотелось, чтобы скорей сошел снег!.. Как во сне уже мерещились родные улицы и доносились знакомые голоса.
Капитолина Ивановна вдруг оборвала свой рассказ, пожелала всем доброй ночи, накинула на плечи пуховую шаль, еще раз внимательно взглянула на Славу и бесшумно вышла из спальни.
Глава двадцать девятая
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Чем дальше время отодвигало нас от войны, тем больше страдал Сергей от того, что все забыл.
Как и раньше, он верил, что ему поможет объявление. Он хотел описать все свои приметы, подходил к зеркалу и, чуть наморщив лоб, с удивлением смотрел на себя. Он спрашивал меня о цвете своих глаз и сердился, когда я говорил, что они карие.
— Карие только у девчонок бывают!
Как-то он снял рубашку и показал мне свою спину. Я тщательно исследовал ее, но ни одной родинки не обнаружил.
— Нет! — уверял я его.
Сергей огорчился.
Он плохо спал, мало ел, был вялым, удрученным или куда-то спешил.
По ночам он бормотал про себя что-то невнятное.
Несколько раз ночью к нам в спальню приходила Светлана Викторовна и садилась у Сережиной койки.
И Галя, и Светлана Викторовна, и Капитолина Ивановна думали о том, как бы помочь Сергею.
Галя не сводила с него глаз, когда он вдруг менялся в лице и хватался за лоб рукой. Что-то мелькало в его глазах, но тут же ускользало.
В нашем городке, на Астраханской улице, открылась фотография. В ее окне появились первые портреты. Редко кто из прохожих пройдет мимо и не взглянет.
Андрей попросил Капитолину Ивановну взять со сберкнижки деньги, которые он получил после гибели отца.
— Зачем тебе?
Сережу снять на всю витрину.
— Без твоих денег обойдемся, — ответила Капитолина Ивановна.
Целой гурьбой пошли мы на Астраханскую улицу.
Галина Ивановна и Захар Трофимович объяснили фотографу цель нашего прихода.
Сережа очень волновался.
Галина Ивановна, перед тем как причесать Сережины волосы, смочила их водой. Вихры улеглись. Захар Трофимович запротестовал и взъерошил Сережины волосы.
Фотограф усадил Сережу перед большим фотоаппаратом.
Сережа впился глазами в одну точку. Он сжал губы. Глаза его блестели. Он весь был устремлен куда-то вдаль...
В комнате вспыхнул ослепительно яркий свет.
Сережа так растерялся, что не сразу поднялся со стула.
Через неделю большой портрет Сережи, наклеенный на толстый картон, был помещен в самом центре витрины. А еще через несколько дней все мы увидели портрет Сережи в красивой светло-коричневой деревянной раме. Как оказалось, это постарался старый бондарь Василий Кузьмич.
Фотограф усадил Сережу перед большим фотоаппаратом.
Капитолина Ивановна обещала вывесить еще две фотографии Сережи в других городах.
Как-то Сергей первым проснулся и толкнул меня в бок:
— Может быть, сейчас кто-нибудь на меня смотрит. А вдруг узнает?