- И ты предпочтешь неоправданно рисковать жизнями своих людей? – вмешался в наш разговор Грег. – Если мы пойдем так, как предлагаешь ты, вряд ли останется хоть кто-то из тех, кого ты так хочешь вытащить отсюда.
Лицо Фабиана словно окаменело, он пристально смотрел на Грега, и трудно сказать, о чем Гаро сейчас думал. Мужчина медленно перевел взгляд на карту, нахмурившись, и тихо, словно сквозь зубы, произнес:
- Хорошо. Сделаем так, как говорите вы.
Мы проводим в кабинете как минимум час, выбирая оптимальный маршрут и предусматривая пути к отступлению, и лишь после этого расходимся по своим комнатам.
Я впервые за два дня пришел в нашу с Авелин «спальню». Здесь совершенно ничего не изменилось, не считая иконы, что валялась на полу среди осколков. Нахмурившись, я поднял изображение, стряхнув с него те осколки, что все еще прилипали к иконе. Судя по тому, как треснула рама, Лин топтала ее ногами.
Дура.
Держа икону в руках, я присел на постель, задумчиво разглядывая изображение. Вытащив его из разломанной ко всем чертям рамы, я положил листок на стол, после чего швырнул кусок дерева в угол «комнаты». Вздохнув, я, запустив пальцы в свои волосы, согнулся, прикрыв глаза.
- Мяу.
Я удивленно поднимаю голову, смотря на Беса. Кот сидит прямо передо мной, смотря на меня своими оранжевыми глазами, после чего начинает невозмутимо вылизывать переднюю лапу. Помню, когда-то в детстве слышал, что черные кошки приносят несчастья. Я тогда спросил у отца, мол, неужели это правда?
Он тогда рассмеялся и сказал, что неприятности приносят люди, а не кошки.
- Эй, - я протянул в сторону кота руку. – Бес, иди сюда.
В свою очередь он смотрит на меня, как на мусор, и, презрительно дернув ухом, встает на лапы и идет к выходу. Должно быть, он пришел сюда, ища Авелин. Этот уродец только ее и любит, что немудрено – я бы тоже любил человека, который спас меня от смерти.
Проводив кота взглядом, я откинулся на жесткие подушки, закрыв глаза. Мне до сих пор с трудом верится в то, что скоро мы окажемся на свободе. Все же после двадцати лет изоляции трудно смириться с тем фактом, что где-то там есть жизнь. Там люди держат друг друга за руки, прогуливаясь по улицам, дышат без противогазов, наслаждаются жизнью и заводят детей. Для нас все это что-то далекое, отголоски прошлого, провалившегося в Ад.
Фыркнув, я перевернулся на бок, смотря в стену, которой служит стеллаж, повернутый полками в другую «комнату». Я понимаю, что завтрашняя наша вылазка будет кардинально отличаться от всех, что были до нее. Мы будем рисковать еще больше, чем раньше, но ведь мы привыкли к риску.
Нам нужно бороться. На одной чаше весов – свобода, на другой – наши жизни, и лишь завтра мы узнаем, какая чаша перевесит.
Закрыв глаза, я прижимаюсь лбом к «стене», и, сжав в ладони крест, висевший у меня на шее, тихо шепчу:
- Господи, спаси нас.
Я понимаю, что должен уснуть, но сон никак не приходит. Да и как тут уснуть, когда понимаешь, что завтра уж точно можешь помереть? Знаешь же, что ты не должен зря себя накручивать, но продолжаешь думать только об этом, продумывая разные ситуации, в которых можешь умереть, а так же рассуждать, насколько тебе больно.
Вот он, врожденный человеческий мазохизм.
Сев на постели, я провожу ладонями по своим волосам, после чего смотрю на потрепанную тряпку, которая служит дверью. Завтра мы идем большим отрядом, двенадцать революционеров и трое наших, если считать меня. Всего пятнадцать человек, и лишь одному Богу ведомо, кто из нас вернется назад. Поднявшись на ноги, я выхожу из «комнаты» и иду в сторону общего стола, к своему удивлению обнаруживая, что, чем я ближе, тем четче я слышу голоса, которые доносятся с как раз с той стороны.
- Ты тоже идешь? – звучит тихий девичий голос. Удивленный, я останавливаюсь, не выходя из-за угла. Ни у одной из наших женщин нет такого голоса, а с революционерами девушек не было, насколько я знаю.
- Да, я тоже иду, – второй голос явно принадлежит одному из близнецов. – Ой, Анна, ну не хмурься ты так! Прекрасно знаешь же, что я не помру!
- Ты не можешь быть уверен в этом, Джейкоб, – возражает девушка. Я слышу легкий скрип, словно бы ножки стула скользнули по исцарапанному за двадцать лет паркету, после чего звучат легкие шаги. – Прошу тебя, не будь безрассудным, Джейк. Твое геройство в этот раз может привести к беде.
- А чего ты так обо мне беспокоишься? – шаги звучат вновь, но уже более тяжелые, явно мужские. Вздохнув, я прислонился спиной к стене, сложив руки на груди. Сходил, называется, водички попить. Голос Джейкоба звучит вновь, но уже тише, почти шепотом: - Не кусай губы, Аннабель. Иначе я поцелую тебя.
Усмехнувшись, я качаю головой, и собираюсь было уходить, да вот только не успеваю. Торопливые шаги разрушают наступившую тишину, и буквально через мгновение из-за угла вылетает миниатюрная девушка, которая, не ожидая того, что здесь кто-то будет, со всего размаху врезается мне в грудь. Механически, я хватаю ее за плечи, удерживая от падения, и к своему удивлению обнаруживаю, что это – тот самый мальчишка, который ехал в машине вместе с Авелин. Да вот только мальчишка смотрит на меня огромными серыми глазами, которые видны сквозь пряди длинных светлых волос, упавших на лицо, и, тихо ойкнув, поспешно отстраняется. Я делаю шаг в сторону, пропуская ее, и девушка тут же срывается с места. Проводив ее задумчивым взглядом, я вышел из-за угла. Заметив меня, Джейк усмехается, взлохматив свои темно-рыжие вихры.
- Вот ты и узнал наш маленький секрет. – Блер садится на стул, развернув его спинкой к своей груди, и, сложив на ней руки, внимательно смотрит на меня. – Мне же не нужно тебе говорить о том, чтобы ты никому не рассказывал, верно, Райан?
- Не нужно, - я согласно кивнул, присаживаясь на стул рядом с ним, внимательно смотря на парня. Тот выпрямляет спину, явно ожидая подвоха, и в моих словах он действительно есть, - но я не поверю, что эта девочка одна из ополчения. Нет, действительно, я не верю. Как она попала сюда?
Парень тяжело вздыхает и вдруг достает из кармана пачку сигарет. Зажав фильтр губами, Джейкоб поджигает сигарету от спички, коробок которых также нашелся в его кармане. Сделав глубокую затяжку, он выдыхает струйку дыма, после чего, вздохнув, произнес:
- Об этом тоже никому не говори. Джеймс убьет меня, если узнает.
Осуждающе посмотрев на него, я согласно кивнул – мол, не скажу. Слишком сильно мне хотелось узнать, в чем же секрет девушки, с которой у него был достаточно… личный разговор пару минут назад, который я совершенно случайно подслушал.
Перед тем, как начать рассказ, Блер делает еще две медленные затяжки.
- Мы с моим братом сыновья генерала армии Эдема, и на нас возлагали большие надежды, а мы бракованные оказались. Вместо того, чтобы уделять внимание светским вечерам и интригам, мы, разумеется, в тайне от заботливого родителя, принялись помогать ополчению. Их мы нашли совершенно случайно, когда пошли в один из закрытых ночных клубов, – он усмехается, выдыхая дым через нос. Я морщусь. – Это, кстати, была моя идея, и я ни о чем не жалею. Так вот, именно там, среди торговцев наркотиками, женщин и липовой сыворотки против вируса, мы нашли парня, который раздавал визитки. Он просто давал проходящим мимо людям небольшие бумажки, а те шарахались от него, как от огня, но, поскольку посетители этого клуба – заядлые мошенники и «предатели веры», никто из них на него не настучал. – Джейк прерывает свой рассказ, задумчиво смотря на сигарету, которую он почти выкурил. Я молчу, терпеливо дожидаясь продолжения, и пытаюсь представить все, о чем он говорит. К сожалению, у меня, как оказалось, слишком скудное воображение. Прокашлявшись, Блер, вновь зажав фильтр губами, продолжил: - Джеймс просил меня уйти, вернуться домой, но любопытство охватило меня. Не обращая внимания на просьбы брата, я подошел к тому парню и взял одну из визиток. Текст на ней было трудно прочитать из-за ужасного качества, но смысл был в том, что ополчение набирает добровольцев. Я тогда возликовал, знаешь? Если бы мы вывели отца и армию на ополченцев, нас с братом признали бы героями, что еще больше повысило бы авторитет нашей семьи. И я, опьяненный и взбудораженный, сказал, мол, мы с братом согласны. Разумеется, Джеймс был против этой затеи, но я не оставил ему другого выхода. Пожалуй, я не буду углубляться в подробности, но после ряда «вступительных экзаменов» нас взяли в ряды ополчения.