- Их здесь нет. Зови остальных.
Кивнув, я снова выбираюсь наружу. По пояс высунувшись в узкий проход, я, протянув руку, легонько дергаю Кинга за край куртки. Подскочив на месте, мужчина резко разворачивается, и дуло его автомата оказывается прямо перед моим лицом. Райан дергается в нашу сторону, но прежде, чем он успевает что-то сделать, Джейсон убирает оружие от меня. Подняв руку, Грейс крутит пальцем у виска. Не обратив на это никакого внимания, я, поманив их за собой, снова скрываюсь в проеме.
Натан, продолжая держать в руке факел, уже стоит около кассовых аппаратов. Парень испуганно подскакивает на месте и резко разворачивается – на его лице появляется неподдельное облегчение, когда он понимает, что это всего лишь мы. Вот только что-то в его обеспокоенном лице заставляет меня подумать, что, пока нас не было, что-то все же произошло.
Опустив респиратор так, чтобы теперь он болтается у меня на шее, я, сделав глубокий вдох, убираю очки на макушку, поморщившись от ставшего лишь ярче света сигнального факела. Остальные так же снимают респираторы – что странно, в зданиях можно спокойно дышать.
- Авелин, - я вздрагиваю, когда муж зовет меня по имени, и чуть поворачиваю голову в его сторону. Райан хмурится, его губы бледные от напряжения. – Вернемся домой – займемся любовью.
Я пораженно смотрю на него, а когда до меня доходит смысл сказанных им слов – возмущенно краснею. Где-то в стороне хрипло смеется Натан, а проходящая мимо Грейс дает Райану хорошего подзатыльника, отчего рыжеволосая голова мужчины пошатывается вперед, словно на пружине.
- Тоже мне, герой-любовник. Будь любезен, пока мы на задании, думай той головой, что у тебя на плечах, а не в штанах, – женщина несколько грубо усмехается, но сейчас мне хочется расцеловать ее за эти слова. – Мне не хочется сдохнуть только потому, что какому-то мальчишке гормоны в голову ударили.
- Вы правы. Прошу прощения, – он проводит ладонью по своим волосам, как раз по тому месту, куда его ударила Грейс. Райан кидает на меня взгляд, который как бы дает понять, что деваться мне все равно некуда, спим-то мы в одной кровати, после чего он вновь становится серьезным и сдержанным. Нередко я удивлялась, как же ему так быстро удается взять себя в руки, но ответ всегда один и тот же – Райан О`Ши чертовски хочет выжить.
Мы разделяемся. Каждый идет в «свою» секцию, из которой должен взять только самое необходимое. Райан ловит меня за руку и коротко касается своими губами моих, после чего стремительным шагом двигается в сторону электроприборов – старый генератор в последнее время начал барахлить, и для его починки нужны какие-то детали. Если их здесь не будет, нам придется идти глубже в мертвый город, что не только опасно, но еще и займет много времени. Проклиная чертов генератор и его поломки, я зажигаю факел и быстрым шагом иду вдоль покрытых пылью стеллажей – моей задачей является найти воду и какие-нибудь консервы.
Факел издает противное шипение и слишком ярко светит. Поморщившись, я вновь надеваю на глаза очки, начиная пристально оглядывать мелькающие полки, набитые всякой всячиной, но не тем, что мне нужно. Напротив полки с детскими игрушками я замираю буквально на несколько секунд, но грубо заставляю себя идти дальше – нечего пялиться на этот бесполезный хлам. Консервы находятся несколькими стеллажами дальше. Встав на одно колено и положив факел на плиточный пол, я сняла со спины рюкзак, начиная наполнять его банками. Когда я уже почти заканчиваю, какое-то движение под стеллажом привлекает мое внимание. Задержав дыхание, я медленно беру в руку факел и протягиваю его по направлению к стеллажу, не сводя пристального взгляда с темного силуэта, который постепенно принимает более четкие очертания.
Кошка. Самая обычная кошка.
Тощая, без одного уха, вся в засохшей крови, она сипло шипит, когда я подношу факел достаточно близко к ней, но только так мне удается заметить три маленьких бездыханных комочка. Мне становится жаль ее – умирающую, голодную, не сумевшую защитить свое потомство. Я стою на коленях, смотря на эту чертову кошку, и лишь больше убеждаюсь в том, что не хочу иметь ребенка.
Потому что если в глазах животного столько боли по погибшим детям, что же будет со мной, если наш с Райаном ребенок умрет?
Неожиданно один из комочков вяло пошевеливается. Я решаю, что это обман зрения, но нет, движение повторяется, и один из котят, к моему удивлению, встает на лапы. Поддаваясь неведомому порыву, я протягиваю руки и, под грозное шипение его матери, вытаскиваю котенка из-под стеллажа, поднимая на уровень своих глаз. В отличие от своей матери, он не похож на обтянутый кожей скелет. Чуть усмехнувшись, я провожу одним пальцем по его голове между ушей, принимая неожиданное решение забрать его отсюда. Он же такая кроха... Рано ему умирать.
Посадив черный комок в рюкзак, я снова смотрю на кошку, что, прячась под стеллажом, вылизывает тела своих погибших детей. Она все равно скоро умрет, по ней видно, что долго несчастная кошка не протянет. Закусив губу, я протягиваю руку и начинаю гладить ее. Животное настороженно замирает, но после минутной ласки начинает еле слышно мурлыкать, прикрыв глаза и подаваясь навстречу моей руке.
Она даже не мяукнула, когда я свернула ей шею.
Закинув рюкзак за спину, я, чувствуя приятное, еле заметное движение в нем, быстрым шагом направилась в сторону стеллажей с водой – на эту чертову кошку я потратила слишком много времени. Чуть ли не на бегу хватая несколько бутылок с водой, я, прижимая их к груди, собираюсь развернуться и поспешить к месту встречи, когда что-то привлекает мое внимание. Прищурившись, я подхожу ближе к стеллажу, смотря на стоявшие на полках пакеты с всевозможными соками давно сгинувших в небытие фруктов. Меня привлекла лишь одна строчка – «изготовлено: 25.10.87г.». По словам отца, я родилась 7 февраля 2067 года, именно в конце этого года произошла вся эта чертовщина, а здесь... Сердце врезается в ребра и испуганно замирает. Какого черта?! Издав странный всхлипывающий звук, я обернулась, рассматривая даты изготовления, стоящие на наполняющих полки продуктах. Везде, черт возьми, стоит 2087 год! Почему мы никогда раньше не обращали внимания на даты?! Прижимая бутылки с водой к груди, я испуганно вздрогнула, когда факел неожиданно погас. Я медленно встаю на колени, поставив бутылки на пол, и начинаю копошиться в рюкзаке в поиске другого факела, пару раз задев рукой жесткий мех свернувшегося в клубок котенка, которого происходящее нисколько не волновало. Когда ярко-красное пламя снова загорелось, я, глубоко вздохнув, вновь оглядела полки – этому должно было быть логическое объяснение. И оно было – вот только оно мне совершенно не нравилось.