— Я вообще серьезно… Еще больше проблем будет, если ты ей причинишь вред. Нить за нитью, складывается клубок. Повлиять, значит, нужно найти, поговорить.
— Я и поговорю.
— Не лучший ты собеседник. Тем более у тебя на эту журналистку…
Алексей в недоумении выглянул из-под створки шкафа.
— Есть повод обижаться, — закончил Арсений. Он поставил чайник весь в красных маках на электрическую печку.
— Поговорю. А то еще будет писать и дальше. С одной стороны, может она правду найдет, — неохотно признался в своих тайных желаниях Алексей. Он наконец-то переоделся и подошел ближе к столу.
— Такие только ложь пишут. Сам знаешь.
— С другой стороны, — продолжал Алексей. — Если ее заинтересует… это дело… Она рано или поздно поймет и напишет о том, что делаем мы. Идея Матвея, его мечта помогать другим детям прогорит. А мы окажемся далеко… В холодных местах нашей родины.
— Вот видишь, а ты говоришь, нужно все рассказать, раскрыться!
Алексей задумчиво посмотрел в окно. Очень хотелось найти убийцу Матвея. И очень хотелось остаться на свободе, чтобы продолжать заниматься своим делом, общим делом. Опасность такого исхода, какой постиг Матвея, не пугали его. Но что делать: забыть о возмездии ради дела или разрушить все, но наказать человека, нет, не человека, а преступника и позволить девушке с газеты продолжить строчить свои опусы… Внутри у него боролись две противоречивых идеи и они не давали покоя.
— Может она уедет, — пожал плечами Арсений, размешивая сахар, возвращая Алексея к проблеме с журналисткой. — Ты будешь чай?
— Не буду.
«Все-таки, толку от нее не будет», — подумал Алексей, размышляя над тем, что делать с девушкой.
— За свои пакости она ответит, — выпалил он. — Наказание всегда должно неизбежно следовать за проступком. Хотя бы напугать ее стоит.
Арсений посмотрел на него недоверчиво, с опаской. Эту девочку ему было не жаль, но не хотелось, чтобы опрометчивые действия Алексей привели к чему-то непоправимому. Не хотелось, потеряв одного друга, проводить другого в тюрьму.
— Я прослежу за ней, — более утвердительно сказал Алексей, схватив со стола рассыпчатое печенье. — Матвей погиб, но мы будем продолжать осуществлять мечту. Его. Нашу. Даже, если это незаконно.
Алексей подошел к двери. Друг все еще буравил его неодобрительным взглядом и в какой-то момент уже пожалел, что рассказал о статье.
— Не волнуйся, — как можно мягче сказал Алексей и улыбнулся. Улыбка получилась не совсем добродушной, слегка ехидной. — Оставь ее мне.
— Она должна быть живой.
Арсений был уверен, что его друг не причинит ей такого вреда, но никто не знает, что в человеке может вызвать боль и отчаяние.
— Знаю, — бросил Алексей и ушел.
Арсений посмотрел ему вслед — недоверчиво. Знать бы, что он натворит… А натворит он что-то обязательно.
— Это сенсация! — закричал Жорик в телефон так, что он выпал из рук Лики.
Лика перевернулась. На часах стрелки приближались к пяти, за окном моросил дождь. Утреннего солнца она не застала из-за долгого и беспробудного сна. Небо, всю улицу, виднеющиеся дома — все затянула серость и мгла.
Всю ночь свет в этом номере не гасили, кипела работа над статьей. Она была настолько захватывающей, что двое позабыли о снах.
А утром тяжелые веки закрылись сами собой, и Лика уснула, не заметив ухода Жорика. Он как друг компьютера умел не спать сутками.
— День уже? — зевая, поинтересовалась она.
— Ты что еще спишь? — он негодовал. — Я статью в четыре утра загрузил на наш сайт.
Лика села на кровать. В окно что-то постучало. Последний осенний лист сорвался с дерева, завертелся в объятиях ветра и упал на подоконник, ударившись об стекло.
— Ты уже домой успел доехать?
— Конечно! И сделать множество дел в отличие от одной дамочки, — съязвил он.
— И как?
Лика рассматривала пустые фантики, перебирала пальцами простынь. Она закрыла глаза… Жутко хотелось спать.
— Доехал? Хорошо.
— Как статья? — раздраженно поправила Лика.
— Елисея вне себя от счастья. Это же интриги-расследования!
— А Марк? — осторожно спросила Лика.
— Он уехал или заболел. Его уже два дня нет, — отмахнулся Жорик.
В глубине души Лика вздохнула с облегчением, хотя и чувствуя уколы ревности. Он был явно с Лиличкой.
— Ты сделал, что я просила? — вспомнила она, выныривая из омута собственных мыслей.
— Слушай, ты там живешь неделю почти. Дом найти не можешь! Хотя зная твою ловкость и прозорливость…