Внутри все сжималось, ерзало, выворачивалось. Боль невыносимая, словно удары раскаленной плетью по ногам, словно лава по горлу. Если бы она были биологом, поняла бы, какие физические изменения происходят в организме, какой диагноз предполагают симптомы — давление, головокружение, тошнота?
Ноги горели, ступни ощущали пол так, словно никаких ботинок и не было.
Еще пару шагов? Бесконечность разве имеет конец? А коридор именно таким и был. Без конца и края.
Лика вдруг подумала, может она заблудилась и не выберется отсюда. Этот коридор — чудовищный лабиринт, в котором прямая дорога никогда не обрывается. Она понадеялась, что Алексей все-таки пойдет на ее поиски. Рано или поздно.
Раздумывая о своей незавидной участи, она отвлеклась от боли. Отвлеклась так, что не заметила, как коридор закончился. Вылетела на лестницу, по инерции сделала пару шагов и чуть не покатилась кувырком, но рукой вовремя схватилась за перила и повисла на них.
Все самое плохое длится так долго и заканчивается так резко, словно тебя обливают холодной водой.
Лестница! Долгожданная! Значит, все расчеты — верны. Скоро выход.
Ступенька, ступенька, ступенька… Лика досчитала до тридцати пяти, потом сбилась. Она бежала так долго, что казалось, должна выйти из этого здания уже в другом городе. Ветер, внезапный и пробуждающий, неожиданно вырвался из темноты, пролетел, путаясь в русых волосах Лики.
Выход!
Старая дверца скрипнула и открылась сама. Лика стояла посреди какого-то поля, вокруг которого тесными рядами выстраивались деревья. Живой забор. Позади — единственное здание, три или четыре этажа. В темноте не разглядеть. Длинное, почти развалившееся: где-то кирпичи выпали, где-то стекла отсутствовали. А где-то окон вообще не было предусмотрено. Света тоже не было.
Лика медленно пошла. Ей стало еще страшней, чем в комнате с ненормальным похитителем. Она вышла в другой век? Где цивилизация? Люди?
Ветер настиг ее. Морозный и свежий воздух проник до самой последней клеточки, до конца пальцев. Боль ушла.
Она шла и замерзала. Почему она никогда не слушала Егора, он ведь ей советовал теплое взять, вязанное, уютное. Кому сейчас нужно это черное платье, пусть и шерстяное. А ног она уже не чувствовала.
«Сначала пылали болью, теперь вот в ледышки превратятся», — подумала Лика.
На смену пламени, которое разливалось по ее телу, во время бега, пришел лед. Лика продрогла на ветру, но продолжала идти.
Ветер был таким сильным, что заглушал все посторонние звуки. Или это в голове так стучало и звенело колокольчиком, что слышно ничего не было. Но вдруг Лика остановилась. Она ощущала всеми внутренними рецепторами, клеточками, фибрами души, щупальцами или еще чем-то опасность. По наитию.
Сзади неторопливо, слегка дотрагиваясь до плотного ковра из желто-коричневых листьев, шел он.
Лика повернулась. Сердце замерло.
Как? Как он смог так быстро преодолеть эту дистанцию? Он словно стоял тут два часа и ждал ее. Не запыхавшийся, как она. Абсолютно нормальный. Немного раздосадованный тем, что пришлось долго ждать. Или тем, что пришлось выходить на улицу. На мороз. Из его уютной комнатки.
Наверное, он отлично знает это покосившееся здание. Ходы-выходы, тайные закоулки.
«Неужели ты рассчитывала сбежать?» — читалось в его взгляде.
Он был в ярости. Хотя внешне это не выражалось. Самым спокойным на земле шагом он преследовал Лику. И только в глазах горели огоньки. Она их уже видела. Огоньки жажды, огоньки зла. Глаза, которые не видели будущего.
Вдалеке виднелись несколько хозяйственных построек из деревянных досок. Такие были на даче тети Лиды. Для инвентаря. Может запереться там? Спрятаться?
Ветер бережно приподнял завесу из листьев, зашевелил волосы — его и ее. Почти одного и того же цвета.
Лика решила бежать. Но сделав пару шагов, поскользнулась на мокрой листве и упала.
Он тяжко вздохнул.
Грязь, повсюду была грязь. Она липла на одежду, уничтожила пальто цвета карамели, скомкалась в волосах, въелась в руки, пальцы, ногти. Здесь же вечные дожди! И земная поверхность — сплошная грязь. Липкая, неприятная, холодная.
Она зарыдала. От бессилия. От боли.
Он считал ее сильной. Но любой силе есть предел. И ее предел наступил. Шарик лопнул. Она престала быть сильной и уверенной, перестала раздумывать и бороться. Только рыдания.
Самое страшное, ему было ее жаль.
— Помогите! Помогите! Помогите!
Сквозь слезы — крик.