Лика подумала, что вдруг за стеной из елей есть дома. Люди? Жизнь!
— Тебя никто не услышит, — впервые заговорил он, отвечая на ее догадки. — Здесь уже давным-давно никого нет. Покосившееся, подразбитое здание — старый детский дом. Его можно было отремонтировать, но… Кому нужны сироты?
Лика поверив ему, замолчала.
Он надвигался на нее. Наступал, сокращая дистанцию.
Алексей взял ее за руку и поднял. Почти без ее помощи. Как куклу. Она оказалась слишком близко.
Следом — драка. Она стала бить его кулаками по рукам, по груди и кричать что-то несвязное, непонятное. Она била с силой. Но последние частицы той внутренней силы и стойкости покидали ее. Бороться сил не было. Она продолжала бить, а Алексей молча стоял и не шевелился. Смотрел вдаль. Словно вообще не замечал ее попыток причинить боль ему.
Теперь грязными были они оба.
— Я никого не убивала! Какого черта я здесь, — она хотела сказать как можно спокойнее, но голос дрожал, срывался.
Стресс. Одна. Посреди какого-то леса. В чужом и незнакомом городе, с каким-то ненормальным.
— Достаточно того, что ты сделала.
Алексей слегка отошел. Побои прекратились.
— Я пыталась понять, кто? Кто убийца? — Лика развела руками.
Алексей подумал, что она нарывалась на благодарность и комплименты.
— Ради своих газет ты просто облила грязью хорошего человека! — Алексей закричал. — Не было у тебя хороших порывов! Одна выгода на уме!
Теперь и его нервная система раскалился как сковородка на огне.
Лика нервно засмеялась. Или это были судорожные рыдания?
— Мой друг… Всегда переживал за детей, был добрым и отзывчивым. А теперь его нет… Нет!
Он хотел бы схватиться за голову и зарыться в этой листве. Но выдавать свои чувства этой девице нельзя было. Он и так много показал своим криком. Свою истерию. Свою боль.
— Не убивают просто так…
Она сказала тихо, едва шевеля губами. Но ее собеседник все же услышал. Жуткие слова. Просто кто-то виноват. И больше всего Алексей боялся, что и он виновен в этом преступлении.
Алексей попятился назад и почти отвернулся.
— Лучше бы ты убийцу искал! А не издевался надо мной! Или боишься?
Какие рисковые слова!
Пламя в его глазах вспыхнуло. Тишину разрывало его тяжелое дыхание. Он посмотрел еще более злобно и враждебно. В эти расширенные от ужаса зрачки.
— Все ответят за содеянное…
Алексею надоело. Он вздохнул, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Нужно было возвращаться.
Он медленно подошел к пленнице, сохраняя маску безразличия к ее судьбе, схватил за руку и потащил к зданию.
— Отстань! Отпусти, не пойду туда! Отпусти! Не пойду!
Лика вырывалась и выкручивалась. Но хватка была железной.
— Ты сдохнешь тут от холода! — не выдержал он и бросил ее руку. Ненависть его была непреодолима.
Лика покачнулась и упала на колени.
Алексей развернулся и направился к дому. Эта драма стала невыносимой.
— Ты не человек! — вдруг сказала она так отчетливо, будто и не рыдала вовсе. — Не человек… Разве может быть человек таким жестоким? Не человек… Зверь.
«В жизни главное человеком остаться», — слова Матвея вспыхнули в его голове как пожар.
Значит, он обещаний своих не сдержал.
И все было в нем сейчас: жестокость и внутренняя боль, ледяное безразличие и терзающие муки.
— Не человек, — согласился он, не оборачиваясь. — Зверь.
Он втолкнул ее в комнату и закрыл дверь.
Комната, что служила клеткой. Лика снова была здесь. Столько усилий и все оказалось напрасным. Дорога обратно оказалась очень короткой. Пару минут и снова двери его логова распахнулись. Все-таки он прекрасно знал этот дом, чувствовал себя хозяином, и сбежать отсюда было почти невозможно.
Она опустилась на пол, слегка влажный от капель газировки. Сил совсем не было.
Лика была в ужасном виде. Все в грязи, волосы измазаны, одежда испачкана. Словно она участвовала в сафари и проиграла.
Ключ повернулся.
— Пальто, — потребовал Алексей, протягивая руку.
«Собрался почистить?» — молча задала вопрос Лика.
— Так не сбежишь, — пояснил он.
Удивительное понимание между злодеем и жертвой.
Лика передала пальто и снова сползла на пол.
«С тобой не сбежишь»
Он забрал вещь и захлопнул дверь.
Одна. И снова — пленница.
Лика стащила обувь, затем — колготки, они изрядно порвались, и толку от них не было. Ноги гудели после ночной пробежки.
Она прислонилась головой к двери и закрыла глаза. Все забыть. Проснуться. Вернуться.
За окном пробивались серые полосы. Скоро рассвет. Ветер затих, и дрожание листьев перестало.