Он позвонил в магазин к дяде Жануарио, по соседству с его домом, и просил передать доне Ассунте, чтоб не ждала, что он опять у Луиджи ночует. Там сестренка хорошенькая. Дона Ассунта знает, что она нравится сыну, так что не удивится.
Он снова очутился на Авениде Сан-Жуан. Упорно возвращалось давящее чувство одиночества. Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким, таким вычеркнутым из жизни. Мужчины спешили мимо, женщины спешили мимо, машины спешили мимо. Огни, голоса, гудки. А он — один. Если бы услышать знакомый голос, встретить друга! Кого-нибудь, с кем можно поделиться чувствами и последними монетами, звеневшими в кармане. Он и сам не понимал, когда это успел растратить столько денег, пустить на ветер целое состояние. На оставшиеся гроши ничего уже нельзя сделать. Ни открыть свой салон, ни войти в пай со старым Маструччо — ничего. Все кончено. Если бы встретить товарища! Он вдруг вспомнил, что с того момента, как получил деньги, ни с кем не говорил, ни с кем не обменивался мыслями, жил как эгоист, в лихорадке удовольствий, приобретений, в страхе быть ограбленным. Он понял, что ошибся, что поступил дурно. Даже матери и той дал малость какую-то, и то неохотно. А дона Ассунта еще ему вернула немножко — на мелкие расходы, на прихоти. Он краснел от стыда, вспоминая это.
«Бандит я, вот что!»
Он остановился на углу, где толпились люди. Что там? Ах, бродячие музыканты. Один напевал:
Лучшее в мире -
Это кутеж,
Это кутеж…
Кутеж… Ему вдруг стало весело. Он почувствовал себя самостоятельным мужчиной. Кутеж… Он зашел в какой-то бар. Спросил фруктовой воды. Да нет, смешно, лучше пива. Хотя пиво не любил — горькое, мутит от него. Ничего, можно запить кофе. Выпил — и вышел на вечерние улицы, опять безнадежно одинокий среди ярких огней, слепящими пятнами падающих на лица нарядных мужчин, которые зачем-то смеялись. Если б встретить товарища!
И вдруг, как нарочно… Там, по другой стороне улицы, шел Луиджи. Первым побуждением было перебежать улицу под носом у движущихся автомобилей, окликнуть… Но он удержался. Придется объяснять, отвечать на вопросы. Выслушивать упреки. И, что еще хуже, подвергаться насмешкам. Он так и видел широкую, со сломанным зубом, улыбку Луиджи: «Ах, мы теперь аристократы!»
Как вдруг случилось, что он стал так далек от своих товарищей? Между ним и Луиджи уже не было ничего общего. А ведь сейчас ему так нужен был друг, с которым можно поделиться. Где же искать его? Среди людей другого класса, клиентов салона для чистки обуви? Но разве он теперь стал выше своих товарищей-чистильщиков? Кажется, что да, а на деле-то и нет… Хорошо бы встретить кого-нибудь из бывших клиентов! Тот рассказал бы что-нибудь интересное, поводил бы по незнакомым местам, зашли бы в какое-нибудь кабаре, куда он один идти не решался. Он ведь теперь одет с иголочки, рубаха шелковая, ботинки на толстой подошве, часы… С ним не стыдно водиться… Беппино остановился у двери бара. За одним из первых столиков сидел агент по рекламе — их контора рядом с салоном. Он сейчас заговорит с этим агентом… Вошел как бы случайно, остановился перед молодым человеком, поклонился. Тот сначала не узнал его. Наконец, вглядевшись, равнодушно махнул рукой, заинтересованный входящим в эту минуту газетчиком.
Кровь бросилась в лицо Беппино, сердце наполнилось бесконечной горечью. Он сел за первый попавшийся столик. Официант подошел, остановился, провел мокрой тряпкой по мраморной доске. Сказал что-то.
— А? — спросил Беппино, мысли которого были далеко.
— Что подать?
— Все равно.
— Кофе?
— Пусть кофе…
— Кофе на второй в центре! — крикнул официант буфетчику.
Этот голос исходил, казалось, издалёка и уходил далёко. Кто-то подошел, заскрипел отодвинутым стулом, удалился. Он пил свой кофе в каком-то забытьи. Все казалось таким далеким, таким чужим, таким бессмысленным, таким бесцветным. Дона Ассунта, Луиджи, салон, Шелковая Рубаха… Он поднялся как лунатик. Он хотел идти. Идти, не зная куда. Без цели. Идти в ночь. В глубь ночи. По жизни. Из жизни. Он был один. Один.
— Эй ты, тип!
Пальцы официанта схватили его за рукав:
— Хотел уйти, не заплатив, мошенник?!
Эдуардо Гальегос Мансера (Венесуэла)
ЗЕМЛЯ И ЛУНА