— То есть в Мадере, — сказал Джон Мангльс.
— Пусть это будет в Мадере. Оттуда всего семьсот шестьдесят километров до Лиссабона, а средства сообщения с материком не заставят, вероятно, долго ждать себя.
— Отлично, господин Паганель, — сказал Гленарван, — мы исполним ваше желание. Что касается меня, то я рад, что вы у нас погостите ещё несколько дней. Надеюсь, вы не очень будете скучать в нашем обществе.
— О, мистер Гленарван, — вскричал учёный, — я счастлив, что так удачно ошибся судном! Хотя надо признаться, что; ничто не может быть смешнее человека, собравшегося ехать в Индию и плывущего в Америку!
Несмотря на это меланхолическое замечание, Паганель примирился с мыслью об отсрочке начала его исследований. Учёный-географ оказался весёлым, любезным и приятным спутником. Не прошло и дня, как он подружился со всеми. Гленарван, по его настоятельной просьбе, показал ему найденные документы. Он в течение долгого времени внимательно изучал их и затем объявил, что толкование Гленарвана единственно правильное и никакого другого толкования быть не может. Он с величайшим участием отнёсся к Мэри и Роберту Грант и сделал всё от него зависящее, чтобы укрепить в них надежду на скорое свидание с отцом. Его предсказание об успехе, ожидающем экспедицию на «Дункане», даже вызвало улыбку на устах всегда грустной Мэри.
— Честное слово, — закончил он, — если бы не поручение-Географического общества, я охотно принял бы участие в поисках капитана Гранта.
Когда он узнал, что Элен Гленарван — дочь знаменитого; Вильяма Туффнеля, его восторгу не было предела. Он знавал её отца. Какой это был бесстрашный путешественник! Сколькими письмами они обменялись, когда Вильям стал членом-корреспондентом парижского Географического общества! Он, сам вместе с Мальт-Брюном выдвинул его кандидатуру в члены общества. Какая неожиданная встреча! Какая честь плавать вместе с дочерью Вильяма Туффнеля! В заключение он попросил у Элен разрешения расцеловать её, на что молодая женщина, покраснев, дала своё согласие.
Глава восьмая
Одним хорошим человеком больше на «Дункане»
Между тем «Дункан», пользуясь попутными северо-африканскими течениями, быстро приближался к экватору. 30 августа на горизонте показался остров Мадера. Верный своему обещанию, Гленарван предложил своему нечаянному гостю сделать остановку, чтобы спустить его на берег.
— Дорогой Гленарван, — ответил Паганель, — скажите мне откровенно: вы собирались останавливаться на Мадере до того, как я попал к вам на борт?
— Нет, — сказал Гленарван.
— В таком случае, разрешите мне извлечь пользу из своей несчастной рассеянности. Мадера исследована учёными вдоль и поперёк. Она не представляет больше никакого интереса для географа. Об этой группе островов написаны целые томы. Кстати сказать, её виноделие находится сейчас в полном упадке. Представьте себе, на Мадере почти не осталось виноградников! В 1813 году годовое производство вина достигало внушительной цифры в двадцать две тысячи пип[18], в 1845 году оно упало до двух тысяч шестисот шестидесяти девяти пип; в данное же время оно едва достигает пятисот пип! Согласитесь сами, что это удручающие цифры! Если вам безразлично, ссадите меня на Канарских островах…
— Можно остановиться и у Канарских островов, они тоже лежат на нашем пути.
— Я это знаю, дорогой Гленарван. Видите ли, на Канарских островах имеются три группы для обследования, не говоря уже о пике Тенериф, который давно меня интересует. Это редкий случай. Я воспользуюсь им и в ожидании, пока не прибудет судно, направляющееся в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору.
— Как вам будет угодно, дорогой Паганель, — ответил Гленарван, подавляя улыбку.
Он вправе был улыбаться.
Канарские острова находятся едва в двухстах пятидесяти милях от Мадеры, то есть на расстоянии, совершенно ничтожном для такого быстроходного судна, как «Дункан».
31 августа, в два часа пополудни, Джон Мангльс и Паганель прогуливались по палубе. Француз засыпал своего собе седника вопросами о Чили; вдруг капитан прервал его и, указывая на какую-то точку на горизонте, сказал:
— Господин Паганель!
— Что, мой друг? — ответил учёный.
— Поглядите в эту сторону… Вы ничего не видите?
— Ничего.
— Вы смотрите не туда, куда надо. Надо смотреть не на горизонт, а над ним, в облака.
— В облака? Ничего не вижу…
— Смотрите на кончик бушприта[19]. Видите перед ним в облаках чёрную точку?