– Ты всё скрываешь! – не выдержала я. – Ты, ты… Такеши, умоляю! Я же просто хочу знать, что ты не связался с чем-то… нехорошим…
– Харуко, послушай меня. Пока… заметь, пока… Я не могу тебе ничего сказать. Так будет лучше, понимаешь? Я ведь никому не говорил о Соре, только тебе. И… никто не знает, что я в таком вот виде завалился домой. Мне очень – слышишь? – мне очень нужно, чтобы ты меня поняла. Если об этом узнает матушка, будет большой скандал. Если об этом узнает дядя или твоя подруга мико, будет большой позор, и… и остаёшься только ты. Пожалуйста. Пожалуйста, потерпи немного… Просто держи это в секрете, и скоро всё будет хорошо…
– Никому не говорить? Хорошо…
– Можешь пообещать?
– Обещаю.
Я аккуратно смочила ещё одну рану, отметившую плечо. Такеши поёжился. Он запрокинул голову и заскрежетал зубами, еле сдерживаясь, чтобы не закричать.
– Хоть на один вопрос ответишь? – пробормотала я.
– Ну?
– Почему от тебя так пахнет псиной?
Братец сгорбился и поджал губы. Его тонкие пальцы с почерневшими ногтями хрустнули, взгляд остекленел. Такеши пересёкся глазами с одной из масок, висящих на стене.
– Я не знаю, – честно соврал он.
И тут я поняла, что брат влип намного серьёзней, чем я думала.
Глава 4
Чудовище
– Вставай! Вставай, лентяйка!
Мать растолкала меня не сразу. Попробуй проснуться, когда уснуть получилось лишь под утро. Я накинула на плечи старенькое одеяльце, поёжилась на соломенном футоне. Кимоно мне швырнули чуть ли не в лицо – и даже руки не послушались, чтобы поймать. То, что случилось ночью, напоминало мутный сон, но тёмное кровавое пятнышко, отметившее рукав, утверждало обратное. Такеши действительно попал под меч. Такеши действительно вляпался в неприятности…
– Ну и что это такое? – не унималась мать. – Опять, что ли, допоздна читала?
– Мне сегодня не спалось.
Голова отвратно побаливала. Я кое-как расправилась с парой колтунов, затесавшихся в волосах, поднялась и вышла вслед за матерью. На кухне уже вовсю горел очаг – даже в коридоре воздух успел напитаться жаром и горьким дымком. Такеши в своей комнате спал, и от этого мне стало немного легче. Живой. Живой, хоть и синюшный, как подлежала звериная туша. Но запах псины…
Только сильнее. Я поморщилась, снова закрывая дверь, прошла на кухню.
– Отожми тофу, – первым делом попросила мать. – Сегодня сходишь, прикупишь ещё бобов.
Я кивнула и взялась за тряпку, оставленную в кадке. Смятая соевая кашица – будущий творог, – выглядела серо и никак не пахла, из-за чего мне и здесь мерещилась мерзкая псиная вонь. Такеши будто пропитал ею весь дом. Принёс, притащил с улицы, понабрался у этого своего Соры…
– Харуко, куда ты смотришь? – Мать заглянула мне через плечо. – У тебя сейчас весь творог через дырку вылезет!
– Простите… Задумалась…
Мама покачала головой и принялась помешивать рис.
– У меня сегодня сон нехороший был, – пробурчала она. – Будто бы стою я у своего футона и на себя же смотрю. Говорят, это икирё называется – когда живой человек из тела выходит. Я перепугалась, обратно залезть попыталась, а никак. Думала, померла посреди ночи. Решила, раз уж такие дела, пойду, посмотрю на вас с Такеши. Ты спишь, он тоже – оба, как один, по самый нос в одеяла кутаете… – Мать качнула головой. – Только в доме кто-то четвёртый сидит…
– Кто-то четвёртый?
– А я его мельком видела. Вот на этом самом месте чёрный хвост промелькнул. Пушистый такой, длинный… Но тут предполагать дело неблагодарное. Тебе твоя Камэ ничего такого не говорила?
Мне не хотелось её пугать. Поэтому я снова соврала. Мать это несильно успокоило, но появление Такеши заставило её оживиться.
Братец выглядел не сонным, а уставшим. Нацепив отцовское кимоно с длинными рукавами, он постарался спрятать свежие ссадины на руках, и сработало это очень неплохо. Длинные патлы распустил для того же – шрама на лице как будто и не было. Пожурив – в конце концов, столько провалялся, – мать отправила на улицу, умываться. Меня заставила накладывать завтрак.
Странное чувство. Всё ведь идёт так, как и должно, но ведь все же знают, что что-то не так. Знают и ничего не могут сделать. Когда Такеши вернулся, он был уже куда бодрее, и в первые несколько минут косился на меня с большим подозрением – не разболтала ли? Но мать вела себя, как обычно. Это подтвердило то, что мне можно доверять.
– Не было ли у тебя какого-нибудь сна сегодня? – поинтересовалась мать.