– С ума сойти… – пробормотала я.
Парад красного и золотого – в свете фонарей переливались шёлковые наряды, безумные высокие причёски, лакированные маски и ножны для мечей. Звучала музыка, цокали деревянные подошвы, слышались разговоры и песни. И ведь это было только началом. Уже подтягивались акробаты, жонглёры, танцовщицы с веерами и бродячие артисты – и подумать трудно, что в городе может быть столько людей!
– У тебя глаза горят, – хмыкнул Такеши.
– Такеши, ты видишь?
– Да. И, кстати, вполне уже насмотрелся. Может, отойдём подальше, пока не растоптали?
Я стояла на своём. Одно из главных шествий года – как можно наблюдать издалека? Через крохотные прорези в масках на нас смотрели музыканты, всё так же изображающие чудовищ, а их песни становились только громче и веселее. Затем пошли «дома». В первую очередь ремесленники – продавцы корзин, гончары, ткачи. Естественно, хвастались товаром. За ними следовали актёры и кукловоды. «Люди искусства». Когда впереди замаячили «благородные», толпа затаила дыхание.
Впереди – конечно же, тот самый клан Айхао. Отважные воины в полированных доспехах. Они не вынимали мечи из ножен, но всеми силами давали понять: лучше и не надо. Их рогатые шлемы, способные выдержать даже самый мощный удар, в честь праздника украшали золотые и зелёные полоски, грудь отмечали особые знаки – мон, герб семьи. У клана Айхао им были переплетённые хвойные ветки. Следом, в жёлто-зелёных кимоно с тем же моном, шествовали женщины и девушки. Даже у них были, хоть и короткие, но всё-таки клинки.
– Ты только посмотри… – пробормотала я. – Как блестят…
– По мне, куда интересней идти в этом шествии, а не смотреть на него, – пожал плечами Такеши.
Я отмахнулась. Улыбнулась группке мико, марширующей следом – Камэ нас с братцем даже не заметила. За служительницами шли монахи – выбритые наголо мужчины, в отличии от других одетые куда скромнее и аскетичней. Наверно, именно поэтому клан Химицу на их фоне смотрелся настолько ярко.
Они никогда не стремились показать, что опасны. Наоборот – всем видом старались расположить к себе людей. На себе носили золото и сирень, в волосы вплетали шёлковые жёлтые цветы. Нанимали музыкантов – целый ансамбль с бивами, сямисэнами и громкими гонгами. За ними шла охрана.
– Смотри-смотри, – шепнула я. – Госпожа Эцуко идёт.
Вдова главы дома Химицу, как всегда, выглядела роскошно. Она шла медленно и плавно, нарочно выставляла высокие сандалии с бархатной подошвой, в руках держала горящий фонарь. Длинный шлейф кимоно придерживали её служанки. Все зрители, кому только довелось это видеть, поразевали рты.
– Камэ говорила, в доме Химицу самая большая библиотека в городе, – прошептала я. – Тысяча книг!
– Если в засуху перед тобой встанет выбор: глоток воды или новая книга, какой жанр выберешь?
Я снова ткнула его в бок. Братец ехидно усмехнулся и тут же приковал взгляд к укротителям огня. Они шли, подкидывая кверху факелы, подожжённые колёса, жезлы и обычные сальные тряпки. Горстки бобов, пролетая сквозь огненные языки, вспыхивали и рассыпались по земле раскалёнными угольками. Один из них подкатился к нашим ногам. Такеши, недолго думая, поднял его голыми руками.
– И как ты это делаешь? – шепнула я. – Почему ты никогда не обжигаешься?
С той же лёгкостью братец раздавил зёрнышко. В сторону полетели золотые искры.
– Видимо, ками огня меня любят, – усмехнулся он. – Бывает.
Ни Такеши, ни мать не любили говорить об этой странности. Объясняли просто – так захотели ками. Вот у соседа, например, весной раньше всего прорастает трава во дворе – значит, ему покровительствуют маленькие земные ками. А кого-то любят ками, живущие в домашней утвари, и готовка у таких выходит куда лучше, чем у тех, кому не повезло. Тем же, кому такой «любви» достаётся очень много, выпадает возможность стать мико, как Камэ, или даже войти в семью кого-то из самураев – так многих мальчишек усыновляют. Правда, у нас в семье таких везунчиков не встречалось. Только братец с его огнестойкой кожей – значит, чем-то он им понравился.
– Глянь-ка, как они огнём крутят, – тихо протянул Такеши.
Акробат с огненным жезлом подпрыгнул, и по сторонам посыпались яркие зёрнышки искр. Зрители отшатнулись, но быстро залились смехом. Уставились на следующего – с пылающим веером, который вился вокруг своей оси так быстро, что напоминал огненное колесо.
Но вдруг – огонь потух. Артист усмехнулся и попытался быстренько подпалить веер от второго, но и тот мгновенно погас. Знак нехороший. Очень скоро это заметили другие трюкачи и ещё несколько артистов. Они заметно замедлились, не отрывая глаз. Несколько висящих поблизости фонариков тоже померкли. Затихли музыканты.