— Демон! — вскричал, брызгая кровью, Полканов и кинулся следом за котенком.
— Полканов-сан! — окрик оябуна заставил дайме застыть на месте, — ты и Ященко-сан живо на восьмой этаж — караульте новичка. Высунется из комнаты — прирежьте.
Полканов быстро развернулся, кивнул Красоткину и побежал за Ященко. На грязном полу за учеником оставалась дорожка из красных капель.
— Подсобный-сан — отведи Видждан-сан в ее комнату. Затем — сразу сюда.
Оябун повернулся к Пичук и Апостоловой. Ровные стриженые брови Сергея изогнулись, как ломаные черты иероглифа.
— Нужно решить, что делать, — сказал Сергей. — Этот раз выходит совсем не таким чистым, как первый.
Уголки губ Лины слегка поднялись.
Выбор
1
Мяу… Тихое, жалобное. Один раз. На грани слуха.
Андрей замедлил шаг, прислушался. И помотал головой. Показалось. Здесь не могло быть живых кошек — слишком мало раздали порций в обед. Любую пробегавшую по школе кошку поймали и съели бы. Как и мышь или крысу.
Андрей поднимался по лестнице внутри громады общежития. В поле зрения ученика помещалась вся шахта, включая пройденные лестничные пролеты внизу.
Волк молчал. После того как Андрей изувечил ноги тому наглецу на кендо, волк словно насытился. Конечно, на время.
Наглецу повезло. Что шел урок. Что они дрались на деревянных мечах. Что Андрею больше не нужны были выговоры директора.
Памятка бусидо. Долг чести перед именем. Постулат четвертый: «Ученик не допустит плохо отзываться о его чести, навыке владения мечом и успехах в учебе».
И не даст обзываться. Это я-то слабак? А кто просто смотрел, как его ноги дробят? От слабака и трусихи слышу!
Памятка бусидо. Долг чести перед именем. Постулат пятый: «Ученик не успокоится до тех пор, пока не сведет все счеты и не устранит оскорбление или пятно на имени, или поражение».
Сломанные ноги — более чем достойная оплата. Пусть теперь обзывается в зеркало на кушетке в медпункте.
По монолитным стенам забарабанило эхо топота множества легких ног впереди. Пятиклассники неслись на последние этажи, чтобы закрыться, затаиться, спрятаться в своих маленьких комнатах, пытаясь пережить еще одну ночь. Утром они опять будут спускаться в холл, через все восемь этажей старших классов. Большие пчелы-убийцы опять будут жалить маленьких.
Андрей стал подниматься медленней, чтобы не наткнуться на маленьких пчел.
Перед глазами всплыло строгое лицо Амиды Сугияма-сенсей, с черными раскосыми глазами и острой бородкой. Сенсей, что это был за урок? Чему меня учили?
Это битье палками нельзя назвать кендо. Ученики не уклонялись от деревянных мечей, не отбивали встречные удары. Местные неслись друг на друга как ошалелые и лупили, лупили, лупили, не замечая бряканья мечей по собственным доспехам, толчков в нагрудники, шлемы, лупили, словно вдруг обрели бессмертие и, когда выйдут в коридор на перемену, острые катаны отскочат от их безрассудных голов как тупые деревяшки. Учитель Гниломяс явно одобрял такое лупиндо.
Лицо Сугиямы растаяло, но наставник успел сказать не своим зычным голосом:
— Живо выбирай!
Андрей поднялся на восьмой этаж и свернул в коридор. В полутьме проходов хоть и белели на полу кучи чистящего порошка, уборщики появлялись на этажах общежития редко. Черная грязь в углах смешалась с сияющей мукой, на стенах темнели засохшие потеки. Только трупы не торчали из грязи. О мертвых заботились везде.
Андрей шел в левом крыле мимо облезлых косых дверей комнат. Выбить тонкие доски казалось нетрудным. Но это не дозволялось.
В холле общежития под гляделкой и круглыми часами висела красная доска. На ней черными буквами выведена надпись:
«Ученикам ЗАПРЕЩАЕТСЯ:
рубить, ломать, бить, пинать, пачкать, царапать, грызть, пинать стулья, парты, столы, двери, умывальники, подмывальники, писельники, окна, зеркала, гляделки, трубы, провода, лестницы, полы, стены, лампы, потолки;
разжигать и приносить огонь;
жить в двух и больше комнатах.
НАКАЗАНИЕ: выговор и выселение в коридор на ночь».
Андрей остановился. В дальнем конце коридора стоял худой мальчик на голову ниже. Мальчик измерил взглядом длину рук и ширину плеч Андрея и зашел обратно в комнату. Дверь захлопнулась, скрипнул замок.
Щеки обожгло огнем.
Меня подселили на этаж к шестиклассникам! Какой позор!
Одна из дверей была распахнута настежь. Внутри блестела плитка, рыжели потекшие трубы, ряд умывальников и писельников покосился. Андрей бросился внутрь, винт крана скрипнул под рукой, живительная струя влилась в вонючий сухой рот, прогнала по пищеводу, заполнила пустой желудок. Вода брызнула на порошок на дне умывальника и разбудила запах морской свежести. Искусственная прохлада тут же забилась в ноздри. Вызвала кашель.
Андрей никогда не видел моря, зато не мог забыть его запах.
В комнате Андрея дверь от пластикового окна отделяли шесть локтей узких стен и грязного пола, устланного широким тюфяком. На тюфяке поместились бы двое.
«Разреши мне спать с тобой».
Выберу клан потом, сначала — седьмой постулат третьего Вечного долга, Долга чести перед именем. Сначала — помыться.
Андрей прошел в угол к широкой бадье с кастрюлей. Мимо приколотого к стене листка — памятки бусидо.
«Всего одна ночь. Сегодня».
Прямая спина наклонилась, набитые ладони обхватили толстые ручки бадьи.
«…со мной, а?»
И вовсе не для этого! Завуч Буглак уже пристыдил за грязное кимоно!
На потолке над шатким шкафом чернела маленькая гляделка. В стеклянном глазе мутнело стыдливое лицо.
«…вечером, а?»
В дверь торопливо постучали.
— Сингенин-сан, ты здесь, а?
Руки отпустили ручки бадьи. Тяжелая железка с грохотом запрыгала по бетону.
Все-таки пришла.
Нога резко придавила бадью к полу. И Андрей посмотрел в глазок.
Рыжая наложница мертвого оябуна стояла одна. Если к стене у двери не прильнули головорезы.
— Сингенин-сан?
Андрей открыл и отошел в сторону. Вытянул катану из ножен на четверть.
Дверь распахнулась в коридор. Амурова ворвалась внутрь так стремительно, что Андрей чуть не высвободил меч. Чуть не полоснул по веснушчатому лицу, по белой переносице между зелеными камнями.
Наложница захлопнула дверь, щелкнула замком. И тяжело задышала.
— Объяснись, — сказал Андрей, — что за…
Белый пальчик поднялся к розовым губам, большие глаза мигнули. Андрей замолк и прислушался. Топот ног в коридоре. Тяжелый. Восьмиклассник или девятиклассник. Приближается.
Тонкая доска дрогнула от мощного стука. Амурова отступила на шаг.
— Шестиклассник! — раздалось из-за двери, — у тебя в комнате наложница клана Красоткина! Не обязуй нас платить местью! Верни девчонку!
Рита выгнулась, как клинок. Камни на бледном лице блеснули, приковали взгляд к Андрею.
— Сам ты шестиклассник, — прошептал Андрей, щеки раскалились от стыда.
— Сингенин-сан, что ты будешь делать? — спросила девочка. Тихо и нежно.
Дверь тряслась от ударов.
— Живо верни девчонку!
Живо выбирай!