— Нет. Простите, сенсей.
И двинулись за новыми порциями отсева щебня. Ветер раздувал кимоно и пустые мешки в руках.
Амурова шла сзади почти вплотную к Андрею. Наложница. Его вещь. Так он сказал, и теперь это должно стать правдой. Самурай ведь не врет.
Алтарики
1
Андрей не дышал, пока умывался в туалете на восьмом этаже общежития. Писельники, умывальники, подмывальники, плитка пола в мокром порошке — отовсюду поднимался запах ненастоящей морской свежести. Запах иллюзии. Запах обмана.
Самурай обязан быть чистым, и Андрей спешно смывал каменную пыль с лица и волос. Пока не закончился воздух в легких. Еще нужно успеть набрать бадью, чтобы сполоснуться у себя в комнате. В туалетах никто не подмывался, ибо позор покрывает не бьющего в спину, а неготового к бою. Попробуй-ка останови полет острой стали только намыленными руками.
В комнате Андрей свет не включил, плотно задернул тонкие занавески на окнах. На ниндзюцу учили: чтобы видеть в кромешной тьме, погрузись в нее, живи в ней, созерцай каждый день, хотя бы пол-урочника или урочник. И тогда ты привыкнешь к мраку, станешь частью непроницаемой ночи. Или она — твоей? Как-то так.
Андрей подошел к стене, руки сжались в кулаки и нанесли серию прямых ударов по бетону. Костяшки покраснели и зачесались — значит, покрылись очень маленькими, незаметными трещинами, ночью затянутся, зарастут новой костной тканью, тверже и толще. Уже завтра удары будут не так отдаваться в нервных волокнах, даже если разобьешь кулаки в кровь об лобовую кость очередного наглеца — никакой боли. Для Андрея, не наглеца.
Пол-урочника растягивал мышцы, приседал, вытягивал катану из ножен с позиций стоя на коленях и сидя с ногами крест-накрест. После Андрей встал на руки, вытянулсясвечкой, носки нацелились в потолок. Локти согнулись, руки отпустили пол, правое плечо и ухо вдавило в холодный пол. Дыхание выровнялось, почти прекратилось, Андрей умер на три урочника. Стал «мертвым камнем».
Стук в дверь.
Андрей созерцал тьму и не шевелился.
Снова постучали.
— Сингенин-сан, ты здесь, а?
Носки Андрея дернулись, центр тяжести отклонился в сторону, и ученик грохнулся на пол.
Как только Андрей открыл дверь, яркие разноцветные пятна замельтешили в глазах, он ослеп, потерялся в пространстве.
— Сейчас ночь, — сказала Рита.
В глазах Андрея рябило от удивительных сочных красок, ученик шагнул назад, в спасительную темноту.
Яркие пятна. Оранжевый, зеленый, песочный, желтый.… И, конечно же, красный. Как человеческая кожа, вывернутая наизнанку.
Рита вошла в комнату.
— Тут темно, — сказала наложница, — я включу свет?
Щелкнул выключатель. Андрей бешено тер глаза и отступал спиной к окну. Амурова шагала следом, почти наступала ему на носки. Андрей слышал, но не видел.
Где он? В грязной серой комнатушке или дворике с оранжевыми качелями и голубым небом? Вдруг школы Катаны — просто иллюзии, бред, что увидел маленький мальчик, упав с качелей?
Низкий подоконник ткнулся Андрею в ноги. Амурова встала почти вплотную.
— Господин, прими мой дар.
Андрей опустил ладони.
Цвета приняли формы. Тонкие плечи Риты обтянули широкие банты, желтые, как песок из песочницы во дворе с оранжевыми качелями. Тонкую шею изящным изгибом обхватил короткий шарфик — кусочек голубого неба между кудрявыми как детские головки облаками. Две ярко-оранжевые тесьмы завязались пышными узлами вокруг оби, украсили осиную талию. Или пчелиную?
Медноволосая голова покорно склонилась, нежные руки протянули Андрею стопку полотен с цветными рисунками.
Андрей взял яркие полотна, коснулся тонких зеленых крон под размашистыми штрихами багрового солнца. Пальцы погладили засохшую краску, шероховатую на ощупь.
— Как? — выдохнул Андрей, — как ты все это создала?
Андрей положил полотна на тюфяк и принялся раскладывать рисунки.
— Значит, тебе понравился мой дар, господин. — Рита улыбнулась.
Андрей встал на колени, наклонился, почти коснулся носом нарисованной ветви с россыпью красных вишен поверх синей листвы.
— Краска состоит из связки и красителя, — сказала Рита. — Для прозрачных голубых облачков и дождевых луж я взяла как связку воду из-под крана.
Андрей потрогал лужу у коричневых стволов. Сквозь легкую воздушную пленку просвечивались поры ткани.
Рита смотрела на ухо Андрея.
— Господин, разреши спросить: почему твое ухо пухлое и красное, как раздавленный помидор?
— Я тренировался, — сказал Андрей, поглаживая синюю листву масляных деревьев.
— Как на уроке Круга жизни? — сказала Рита. — Бил себя по уху?
— Нет. — Андрей коснулся пульсирующего шара на голове. — Я тренировал технику «мертвого камня» в самой неудобной позиции.
— Разве, чтобы стать мертвым как камень, нужно готовиться? Недостаточно просто воткнуть в живот меч?
Рот Андрея раскрылся, а Рита сказала:
— Я ни разу не видела живого ученика с клинком в теле.
— Это другое, — попробовал объяснить Андрей, но замолк. Для местных учеников все, что не помогало нанизать себя на меч, не имело смысла.
Рита пожала плечами и указала на рисунки.
— Если вместо воды взять масло или яичный желток, получатся насыщенные цвета, — сказала Рита. — Желток делает краску более матовой.
Как тусклая синяя туча над темно-зелеными мазками леса.
— И ты даришь все эти миры мне? — спросил Андрей. — Почему?
Рука наложницы почесала грудь, голубые спелые шарики — вспомнил Андрей. Волк заурчал.
— Я не остановила тебя, когда ты решил драться с Красоткиным-сан, — сказала Рита, голос ее дрогнул. — Брат всегда говорил, что я слаба. Тело Стаса никогда не покрывалось позорной ржавчиной, как мое, он всегда соблюдал бусидо, был сильным. Но я все испортила. Теперь брат мертв, я слаба и принадлежу тебе.
— И ты будешь служить мне? — спросил Андрей. — Я убил твоего брата и оябуна.
— И спас мне жизнь, — сказала Рита.
— А долг мести?
Рита подошла к Андрею и посмотрела на него сверху вниз.
— Не беспокойся, Сингенин-сан, — сказала девочка, — пока я не расплачусь с тобой за спасение, пока не верну себе мою жизнь, долг мести подождет.
Челюсть волка затряслась от лающего смеха.
На многих картинах густыми масляными красками были нарисованы разноцветные лисы: рыжие, серые, желтые, черные, даже зеленые. На дальнем полотне желтая лиса извивалась возле двух вертикальных черных палок. Большой темный круг стоял на этих палках-ногах, взирал прямо на Андрея красными, как у волка, глазами, угрожая двумя сизыми полосками в трехпалых руках. Таким чудовищем Рита представляла Круг жизни, или Колесо жизней и смерти.
Темный круг посередине разрезала красная линия. Улыбка цвета засохшей крови.
— Как ты получила цвета? — спросил Андрей.
Рита встрепенулась.
— А! Стоит стереть луковую шелуху в труху и хорошо смешать со связкой, без комочков, получится оранжевая краска, — сказал наложница. — А если измельчить листья осины или еловые иголки и растворить получившийся порошок с желтком, водой или маслом — выйдет зеленый цвет.
Андрей смотрел на красную улыбку Круга жизни и ждал. Из растворенной в воде глины выходит коричневая краска, а из опавших березовых листьев — Рита потеребила банты на плечах — желтая.