— Нет! — крикнул Андрей. — Нет!
Цель самурая. Смысл жизни, он ушел? Теперь я должен умереть?
— Смирись, — сказал Лис, — или построй качели здесь. Вместе со мной.
Андрей отступил к окну, оби, развороченный лоскутный алтарь, снова натянулся.
Или я должен отомстить? Перерезать все дышащие глотки в этой школе? Разрушить всю красоту мира, что прошла мимо? Развести огонь и пустить пожар за стены? Сжечь все изящные сакуры во внешнем мире, все храмовые сады с каменными беседками и чайными домиками? Я никогда не постою в их зеленой тени, не вдохну их цветочного запаха, так зачем они? Найти и убить всех лисиц-девиц с таинственных холмов, что никогда не соблазнят меня? А затем подтереться их холодными стылыми грудями?
Снести княжеские замки? Выкопать останки древних самураев и нагадить на гнилые кости?
Волк в клетке шептал: «Да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да».
Встречу монаха — убью его. Столкнусь с архатами, гвардейцами сегуна или приверженцем истины — и без колебания убью всех. Если попадутся свободные и просветленные, знающие верный вопрос и верный ответ, те, кто достигли сатори, я убью и этих, буду наслаждаться их агонией, их красными кленовыми слезами. А после помочусь на трупы. Насру в остекленевшие мудрые глаза.
— Помоги мне построить наш новый мир, — сказал Лис.
Я должен сделать это? Вдохнуть дым пожарищ? Избавиться от никчемной роскоши? Сакура в огне — красивая сакура? А мертвые девы — услада глаз?
— Мир? — горько сказал Андрей. — Какой мир? Мы заперты в драной школе.
Он с испугом посмотрел на гляделку под потолком, и худые щеки порозовели.
— Эта драная школа, — без капли краски на лице повторил Лис, — и есть мир. Думаешь, такие, как Красоткин-сан, нам не позволят? Так давай силой принудим несогласных, подчиним, отберем катаны.
Лис шагал к Андрею, наматывая оби вокруг трехпалой руки.
— Оглянись на прошлое, на свои два дня здесь, — говорил он, — ты уже строишь новый мир. В одиночку. Почему ты разбудил Красоткина-сан? Почему защитил Амурову-сан? Я лишь даю тебе клан Охотникова. Возглавь его, и все пойдет быстрее. Я лишь даю тебе то, зачем ты пришел ко мне.
Лис протянул Андрею ладонь, спрятанную под ворохом серой ткани.
— И девятиярусная башня начинается с земли, — сказал Лис.
— А если мы все зарыты под землей?
Сброшены в колодец в черной пустыне.
— Тогда начнем стройку с подвала, — улыбнулся Лис. — У нас есть целых четыре года до выпуска.
Построить или сжечь мир? Написать будущее или стереть прошлое? Толкнуть качели в сторону жизни или смерти?
Андрей пожал руку Лиса. Беспалая ладонь тут же крепко вцепилась в него, стряхнула всю развороченную могилку на кисть Андрея.
— Пусть память о Стасе останется у Сингенина-сан, — сказал Лис, убирая руку, — пусть хотя бы один из алтарей в твоей комнате будет принадлежать тому, кого ты знал.
Я не знал Охотникова, чуть не сказал Андрей.
Я всего лишь его убил.
3
Рита не заперла дверь. В этой школе, похоже, все ученики мнили себя бессмертными. Если бы они еще при этом не умирали.
Как только Андрей вошел в комнату, сразу застыл на пороге. Непривычным блеском сверкали вымытый пол, приоткрытая оконная рама, белый подоконник, начищенный шкаф на косых ножках. В углу стояли два сложенных рулонами тюфяка, и Андрей чуть не вышел назад, как будто ошибся комнатой. Но яркие рисунки на стенах прошелестели под порывом ветра из окна: «Не ошибся, подойди».
— Значит, опавшие листья клена, — прошептал ученик.
Андрей закрыл дверь, свернул оби Охотникова в пять слоев и положил тряпочный холмик на пол под оранжевой лисьей мордой, нарисованной во весь прямоугольник серого полотна.
Пол-урочника назад, когда Андрей выстелил рыжую голову на тюфяке среди прочих рисунков, на сером полотне предстала мордочка котенка. Андрей с трудом вспомнил это слово. КО-ТЕ-НОК. Слово из мира оранжевых качелей и голубого неба. Темно-рыжие треугольные ушки, размытые розовые глаза без зрачков, черная изогнутая линия рта, золотистые щеки, два вихра под подбородком.
Амурова провела его и здесь.
Котенок с золотистыми щеками оказался еще одной иллюзией красок. Рисунок лежал перед Андреем перевернутым. Сейчас на стене золотистые щеки превратились в большие янтарные глаза, небольшая складка на лбу оказалась ртом, розовые глаза без зрачков — в румяна щек, линия рта — в тонкую единую бровь, уши — в два темных вихра на подбородке, а узкие вихры — в острые уши. Длинная морда взрослой лисы. Личина духа кицунэ. В одних легендах кицунэ соблазняют самураев, в других — жрут людей. Какому из видов принадлежит эта?
В дверь тяжело постучали. Андрей отпер замок, внутрь ввалилась Рита с бадьей в руках. На жестяном дне лежали мокрые белье и сменная форма Андрея.
— Ты хотела только повесить картины, — сказал Андрей.
— Мне было несложно, господин, — Рита склонила голову, — я часто стирала одежду брата.
Так же часто, как и надевала форму на Охотникова. Так же часто, как и сама раздевалась вместе с ним?
— Белье можно повесить сушиться на карниз для занавески, — сказала Рита.
Видимо, у них в семье белье вешал Охотников, раз зеленые камни так выжидающе смотрели на Андрея.
Андрей отодвинул занавеску на край, снял сандалии и запрыгнул на узкий подоконник. На белом пластике поместились только пальцы ног, твердые, с длинными ногтями, словно крепкие корни сосны. Рита подавала белье, Андрей закидывал его на карниз. Когда закончили и Андрей спрыгнул, взгляд синих игл скользнул по двери. По отпертому замку.
Мгновенно босые ноги Андрея пересекли вымытый пол, пальцы руки дернули защелку замка. Щелкнуло — дверь заперлась, только сейчас.
— Закрываться не учили? — крикнул Андрей. Наложница подошла к нему и низко опустила голову.
— Прости, господин, — сказала Рита, — я провинилась. И ты вправе наказать меня, если хочешь.
Она отвела руки в сторону, широко расставила ноги так, что хакама, схваченное на талии оби, натянулось на внешних сторонах бедер.
— Я готова, господин.
Андрей дернулся назад, но запертая дверь толкнула в спину.
Волк ухмыльнулся.
«Ударь ее, — прошипел зверь, — вы оба этого хотите».
Оба?
«Наложница и часть тебя, запертая в клетке»
Ты — не я.
Рита развязала шарф на шее, оттянула ворот кимоно, обнажив белую кожу с фиолетовым пятнышком.
Так ее наказывал Охотников? Избивал?
«Так все наказывают. И ты. Вспомни урок Круга жизни».
Белая шея подалась вперед, плечи слегка сжались, ожидая удар. Веки с тигровыми ресницами прикрыли зеленые камни.
— Брат часто карал меня за слабости, — произнесли тонкие губы, — я так слаба.… За ночь до перевода господина в нашу школу брат испробовал новую кару. Он душил меня, пока я не потеряла сознание.
— Хм… Просто закрывай всегда дверь, — выдавил Андрей. Рита открыла глаза. Камни не мигая смотрели на Андрея.
— М-м… Прошу, — зачем-то сказал ученик и протиснулся мимо наложницы к окну.
Как я могу бить Риту? Я разбудил ее брата!
«Мысли не самурая», — пробурчал волк.
Андрей заслонил ширмой внутреннюю клетку.