— Держи вакидзаси параллельно полу так, чтобы лезвие не дрожало, — говорит господин. — Острие меча показывает, насколько ты невозмутима. Если острие трясется — значит, самурай не владеет собой. И тем более не владеет мечом.
Никаких сверхусилий, как с братом. Лишь легкие уверенные движения. Вместе с господином Рита быстро, почти не сгибая обе руки, заносит меч над головой. Клинок снова летит в Андрея сверху, но неуловимый господин тут же смещается к правому плечу Риты.
— Не спеши, — бесстрастно повторяет Андрей. — Наклони острие ниже рукояти. Это позиция для режущего удара вниз, но, если противник ударит раньше, его меч соскользнет по лезвию, не поранив твоей головы.
Все это сильно отличается от того, как учил Риту брат.
Полгода назад холодным вечером Рита потянула к Стасу руки. Было это на следующий день после того, как Стас позволил Рите обнять его, после того, как брат и сестра спали вместе раздетыми на одном тюфяке. Рита раскрыла объятия, но Стас отмахнулся от нее и ткнул в сестру ножнами с катаной.
— Живо бери, — сказал брат. — Ты обязательно научишься владеть истинным мечом. Иначе я сам вспорю тебе живот.
Брат не говорил так много слов, как господин.
Брат рассекал ладонью воздух.
Брат кричал:
— Руби!
После четырех широких взмахов Рита уже не могла поднять меч, руки ее повисли как плети, спина сгорбилась, и острие длинного клинка уткнулось в пол. А брат продолжал кричать:
— Руби!
Брат снова требовал от Риты невозможное. Как в легенде о южанке.
Давным-давно благородному князю с диких южных земель привезли новую наложницу. Кожа ее была черна словно пепел, а пухлые губы и язык были ярко-розовыми. Тонкая как травинка и мягкая как персик, наложница увлекла князя, и он подолгу с ней забавлялся.
Здесь и сейчас Андрей берет локти Риты и слегка их разводит:
— Когда начнешь рубить, своди локти и не держи крепко меч. Так в момент удара ты сможешь усилить хватку.
Прошлое снова шагает об руку с настоящим. Вечер полугодичной давности бежит за тобой.
Тогда под гневным взором брата Рита тяжело дышала и силилась поднять катану. Стас наклонился к ее уху и крикнул не сдерживаясь:
— Руби же, заберут тебя демоны!
Согласно легенде, однажды у благородного князя гостил сегун. Господин господ посмеялся над прислуживающей за столом южанкой и, назвав ее чушкой, удалился. Оскорбленный князь велел наложнице смыть с кожи срамной черный цвет до заката.
В настоящем у Риты нет другого выхода, как стать сильной.
Здесь и сейчас Андрей медленно опускает ее руки, одновременно сгибая в локтях. Клинок совершает круговой взмах, удаляется от тела вначале и приближается в конце. Если бы господин переместился вперед, лезвие рассекло бы его на последней трети движения.
Не смотри в увлеченные глаза господина.
Не произноси даже мысленно такие слова, как благодарность, желаю, возьми меня, поцелуй.
На закате благородный князь явился в покои черной наложницы. С ложа утех на изогнутые арабески шелкового ковра стекала кровь. Хлопья темной кожи плавали в красной луже на светлой постели. В центре покоилась нагая южанка, ее бедра, ее блестящие груди, ее тонкая шея, ее гладкое лицо стали рыхлыми, мокрыми и сочно-розовыми. Из волокнистых тканей оголившихся розовых мышц сбегали сотни красных ручейков.
Говорят, южанка смогла избавиться от срамного цвета, только соскоблив его вместе с кожей.
В прошлом Рита видела только один путь избавиться от срамной слабости — соскоблить ее мечом вместе со своей жизнью.
— Руби, слабая кукла!
От резкого крика брата в ухо Рита едва не упала. Стас разгневался, и Рита попыталась решить проблему как умела.
Молча она перехватила катану острием клинка вниз от мизинца, дрожащие руки вскинули тяжелый меч и резко опустили. Клинок упал, острый конец коснулся живота Риты.
Никогда конец срамной слабости не был так близко.
Но брат резко пнул по клинку. Риту и катану отбросило прочь друг от друга.
Сталь зазвенела по бетону, Рита упала и потрогала косую царапину возле пупка в распоротомкимоно.
Прежде чем сестра встала, Стас сел на нее верхом. Стальные пальцы брата сжали ее левую грудь так сильно, что она чуть не потеряла сознание.
— Ты принадлежишь мне! — закричал брат и ударил кулаком Риту в скулу. — Никогда не смей портить мои вещи! Слабая дрянь, ты поняла? Поняла, что ты моя вещь?
И брат стал лупить сестру, тяжелые кулаки сверху месили тело словно яичный желток для Ритиной краски. Рита вопила, слабые руки тщетно пытались остановить удары, тонкая поясница извивалась под братом. Стас держал ее, бил, орал «не смей», «слаба», «кукла», «моя», из его черных глаз брызгали слезы. Щеки и лоб тряслись.
Пытаясь защититься, Рита уперлась ладонью в промежность Стаса. Словно в ответ хакама на паху брата стали влажными и липкими. Стас тяжело задышал и прекратил бить. Затем вдруг упал на Риту. Вдавился всем тяжелым телом в сестру.
Рита обхватила руками спину брата. Тонкие губы наложницы прижались к мускулистой шее. Стас уперся в бедра сестры отвердевшим низом живота и засопел ей в плечо.
Наказание закончилось, и Рита перестала на что-либо быть способной. Кроме как лежать на полу и ощущать трение друг о друга сломанных ребер, тяжесть сверху, соль братских слез на разбитых предплечьях, кровоподтеках на лице, царапине возле пупка. Соль проникала внутрь ран, жгла.
Тогда Рита мечтала, чтобы брат никогда не оставил ее и не прекратил обдавать кипятком своей силы.
Здесь и сейчас Рита не имеет права быть слабой. Ведь брата больше нет с ней.
Клинок замирает перед Ритой, Андрей вплотную прижимается к ее спине, чтобы не отпустить локти наложницы.
— Мы закончили извлечение и рассекание, — говорит Андрей, — теперь повтори без мен…
Но Рита подает голову назад, ее тонкие губы останавливаются совсем близко у раскрытого рта Андрея.
— Наверно, невыразимо сложно — обладая такой опасной силой, не поддаться настроению и не разбудить того дерзкого, кого бы ты на самом деле хотел не рассекать клинком, а подчинить, — тихо говорит Рита. — Или дерзкую, а?
В ответ Андрей опускает взгляд и неожиданно стонет:
— Вчера на вылазке я не сделал этого. Я позволил дайме разбудить Видждан-сан. Я позволил Лису-сан разбудить Апостолову-сан. Имел я право им мешать? Я мог остановить всех, но ничего не сделал. Кусок мяса — сказал Лис про Видждан-сан. Вещь. Добыча дайме.
— Вот как, — говорит Рита, — Видждан-сан и Апостолова-сан. Ты бы желал сразу обеих?
Лицо Андрея краснеет, он озирается на гляделку.
— Спасти? Да… Это недостойно, знаю, — шепчет господин, — я не был в долгу перед ними, значит, не мог их защитить. Но… Стоит мне закрыть веки… то вижу гневные янтарные глаза Апостоловой-сан.
— Вот как, — говорит Рита, — таки обеих. Но Апостолову-сан больше. Это потому что она была светленькой? Или рослой, почти как господин, а?
— Амурова-сан, — вдруг говорит Андрей, — тебе тяжело? Почему ты трясешь мечом?