И отрубленная кисть Пырея упала на мерзлую траву.
Руки Риты уперлись в землю, в колючие стебли. Дайме с золотистыми темно-русыми волосами и спущенной до колен хакамой схватил голову наложницы, дернул вверх, и Рита встала на колени. Лицом напротив голых ног дайме. Ее губ коснулась тугая жирная тыкалка.
Пальцы дайме надавили Рите на щеки, раскрывая ей рот, когда Пырей закричал.
Стальная хватка на лице Риты исчезла, дайме отпустил ее, спешно натягивая хакаму. Но его глаза смотрели не на хакаму и не на Риту, он уставился на что-то впереди.
Дайме не видел в наложнице угрозу. Напрасно.
Стоя на коленях, Рита выдернула вакидзаси из ножен, ее правая рука резко вытянулась вперед. Лезвие рассекло воздух над головой по кругу и уперлось в твердое.
Раненое горло самурая захрипело, кровь забулькала в широкой ране — звуки, что Рита ждала от господина сегодня ночью во время обучения.
Дайме упал на колени. Кровь текла по его кимоно и голым волосатым бедрам. Волосы на ногах и в паху были курчавыми, совсем без золотистого отлива, просто грязно-русыми. А теперь, — искупавшись в крови, — красными. Толстая посиневшая тыкалка дайме все еще торчала вверх, она как бы тянулась к Рите. К ее розовым губам.
Рита посмотрела на мясистую залитую кровью головку и сказала:
— Прости, я уже принадлежу другому мертвецу.
И Рита воткнула вакидзаси в промежность дайме. Острием точно в жесткую головку, точно в отверстие на мясистой шишке. Как бы в утешение.
Рита обернулась. За спиной молча стоял Андрей. Поднимаясь, наложница улыбалась.
— Господин, теперь ты не одинок, — сказала Рита, — теперь я чудовище, как и ты. Убьешь чудовище — и сам станешь чудовищем, так?
Вакидзаси дугой вырастал из паха мертвого дайме. Ветер покачал рукоятку меча точно подсолнух на стебле. Это новое творение Риты намного объемнее ее рисунков на полотнах. И красочнее. Но предварительная работа все та же — кого-то разбудить. Кого-то убить.
— Подойди ближе, господин. Полюбуйся. — Рита посмотрела в сторону. — Господин, почему ты не пробудил от иллюзий самурая, что поверг?
К столбу на трех конечностях полз Пырей. Левая рука его волочила по земле катану, из обрубка правой сочилась красная струя. В пяти шагах от Андрея самурай уткнулся лицом в землю, почти потеряв сознание. В правый глаз ему воткнулся толстый сухой стебель чертополоха. Пырей закричал, затряс головой, но катану не выпустил из целой руки. Если бы он отпустил меч, то мог его больше не найти. Со стонами, проклятиями и травяным стеблем в глазу Пырей пополз дальше. К концу обмана и началу Истинного пути.
— Так ради этого? — закричал Андрей. — Ради того, чтобы я прикончил тебя?
Господин Риты бросился к Пырею и вынул катану из его кисти.
— Ни один постулат в драном листке, что вы называете бусидо, не велел твоему дайме делать этого! Зачем он повалил Амурову-сан? Зачем спустил хакаму перед ее лицом? Почему вы просто не прошли мимо?
Встав на колени, Андрей взял в руки бледное лицо Пырея. Восьмиклассник вгляделся в черный зрачок здорового глаза самурая.
В самом деле, без света нет тени?
Если так, то где в этой черной дыре с темно-серой радужкой по краю хоть одна искра? Или Кодзилькинскую школу построили на дне столь глубокого колодца, в ее опорах заживо замуровали столько сотен сотен жертв, до сих пор дышащих сквозь фундамент страхом и отчаянием, что разумы учеников насквозь пропитали темные воды безумия и жестокие инстинкты? А здешний свет просто умер?
Сенсей, может свет умереть?
Очень похоже на верный вопрос.
Раненый самурай поднял левую руку и схватил восьмиклассника за горло.
Тени заплясали и в глазах Андрея. Он не мог дышать, сознание поплыло прочь.
Голову Пырея бережно держали ладони Андрея, а выпускник из всех сил давил его глотку.
Если на этом поле поставить качели, то ученики будут расшибать ими друг другу черепа.
Андрей резко дернул запястьями. Подбородок самурая без тени света в глазах крутануло вверх. Тихо щелкнуло. Рука Пырея сползла в траву, тело обмякло. Всего-то еще одна кукла, которая скоро остынет.
Подняв глаза к небу, Андрей увидел котенка на столбе.
Подошла Рита. Она сказала:
— Твои слова… Ты не Железногрудый!
«Верно, — хмыкнул волк, — только Широкоротик».
— А будто только поняла? — сказал Андрей, поднявшись. Восьмиклассник вдруг прыгнул на столб, красно-серой вспышкой пронесся наверху и, сцепив котенка, соскочил на землю. Зверь не успел даже зашипеть, только раскрыл изодранную пасть.
— Для чего тебе драная кошка, а? — спросила Рита. — Еда из запасов клана не в пример лучше этой дохлой тушки. А шкура на ней облезла, смотри, как плеши мерзко торчат. Зачем пачкаешь руки?
Андрей поднес к лицу черно-серую мордочку со сломанными усами.
— Слышал? — закричал ученик. — Здесь для всех ты лишь дохлая съедобная туша. Беги! Убирайся! Пока есть лапы! Вали! Пока бежать способен! Кто порвал твое ухо? Сломал усы, разорвал шкуру на боку? Не говори, сам знаю. Убирайся! Пока они не выкололи глаза, пока не вскрыли твой живот. Да, так они играют. Понравившийся цветок вырывают с корнем. Убирайся! Не манись на теплые комнаты и жирных крыс в подвале. Соблазн, обман! Череп твой размажут об стену одной из комнат, а нет, так обглодают. Убирайся! Прочь! Прочь! Прочь!
Андрей тряс котенка, зверь шипел и кричал. Размахнувшись, восьмиклассник отбросил котенка в сторону западной стены. Клубок облезлой шерсти покатился, четыре лапы вылезли из него и прыгнули в высокие кусты.
Сильный ветер поднялся над полем, раздувая кимоно на живых и мертвых. Болтая меч в паху дайме. Теребя листья на стебле чертополоха, торчавшем из глаза Пырея.
Сквозь порыв Рита крикнула:
— Почему ты так поступил?
Она указала в сторону школы и крикнула:
— Почему отпустил того никчемного с уродливым кадыком? — Рука Риты дернулась в сторону западной стены, она крикнула: — И облезлую одноухую кошку?
Ветер утих, а Рита все кричала:
— Этих двоих ты пощадил, а моему брату рассек горло. Почему?
Она подошла ближе и увидела слезы на лице Андрея. Восьмиклассник молча отвернулся от нее.
— Понятно, — сказала Рита. Наложница вернулась к столбу, руки ее схватили рукоять вакидзаси, тонкая ступня в сандале уперлась в стылую грудь дайме. С натугой Рита выдернула меч из красной плоти. Стряхнув кровь с клинка, она убрала меч в ножны. Улыбнулась и сказала:
— Идем, господин. Совсем скоро звонок, а мне еще нужно нарвать березовых листьев для желтой краски.
На границе маленького березняка самурай и наложница наткнулись на ученика, стоявшего на коленях. Худая спина облокачивалась на куст бересклета с пурпурной листвой, из живота торчал вакидзаси. Застывшие руки как плети оплели рукоятку меча. Русая голова ученика закинулась назад на красные ветви, показывая полулысым кронам и серому небу незрячие глаза и огромный кадык на тонкой, как ножка стула, шее.
Монстры
1
Чушкин ждал звонка и бешено терся промежностью об угол учительского стола. Его переполненный мочевой пузырь разрывался, учитель едва сдерживался. Но техника безопасности запрещала учителям выходить из классов на переменах. Только когда ученики, то есть пациенты учились или выполняли бесполезную Полезную работу.