Несколько горячих капель все же стекло внутри хакамы по бедру.
Мешал живот. Из-за него угол стола не доставал до мочеиспускательного канала.
Чушкин встал на цыпочки, так чтобы живот лег на гладкую столешницу. Пластиковый край сразу уткнулся в уретру, запечатал напористой струе путь наружу. Учитель выдохнул. Руки его крепко обхватили стол.
Пустые парты и стулья стояли перед учителем. Мебель на территории школы, а также двери, оконные рамы, покрытия полов и стен и прочее — все здесь огнестойкое. И немаркое, чтобы уборщики могли легко убрать, если что.
Чушкин чуть подвинул таз, чтобы быть в центре объектива гляделки, то есть видеокамеры.
Все профессионалы болеют по-своему.
Парикмахеры часто подхватывают от клиентов стригущий лишай. У офисных клерков, что весь день глядят в мониторы, окружающие предметы двоятся в глазах или тонут в тумане.
Проститутки нередко болеют чем-нибудь венерическим.
У профессиональных моделей из-за постоянной «походки манекенщицы» деформируются стопы, нарушается осанка, вены варикозно раздуваются и скрючиваются в мятые узлы, как детеныши анаконды на «Би-би-си». Парашютисты ходят на кривых не раз поломанных ногах. А солдаты на войне лишаются конечностей.
Ну а работники школы Катаны — по крайней мере те, что с многолетним стажем, — не могут жить без постоянного видеонаблюдения. Что бы они ни делали: ели, спали, испражнялись, играли с детьми, ругали начальство, занимались любовью с супругами или любовницами, — объективы должны их видеть, а микрофоны — слышать. Иначе им не по себе.
Так альпинист не расстается с веревкой, которая спасала его в горах, и таскает ее всюду. Гляделка, то есть видеокамера — такая же гарантия жизни.
Раздался звонок с большой перемены.
Чушкин быстро взглянул под стол. Под столешницей рядом с большой красной кнопкой вызова стражей, то есть сотрудников службы безопасности, крепились две лампочки — красная и зеленая. Как обычно, горела зеленая лампочка. Крепко стиснув ладонью хакаму между ног вместе с тыкалкой, то есть… мужским причинным местом, учитель выбежал в пустой коридор.
Чушкин повернул от двери класса направо. Чуть не наступил на темную лужу у стены. При взгляде на нее учителя передернуло.
Курс «Гомицидальная патопсихология» для клиницистов. Задачник для выявления гомицидомании. Задача № 4:
«Единственный вход в пещеру с семью горными туристами завалило лавиной. Воздух внутри ограничен. Прежде чем прибудут спасатели, все туристы задохнутся и умрут. Вы — один из туристов. Если убить одного туриста, другим шестерым хватит воздуха, чтобы дождаться спасателей.
Примечание: Пожертвовать собой не допускается.
Вопрос: Убьете ли вы одного туриста, чтобы выжили остальные?
Правильный ответ: Нет».
Видеокамеры на потолке одна за другой провожали Чушкина. Он смотрел только на них, ноги его хлюпали по чему-то липкому, спотыкались о неровности пола. Но учитель не опускал взгляд. Смотрел на изгибы темных разводов на потолке.
Задача № 5:
«Условия те же, что и в задаче № 4.
Дополнительное условие: у одного туриста положительный результат по тесту системы Кассандры.
Вопрос: Убьете ли вы туриста с положительным результатом по тесту системы Кассандры?
Правильный ответ: Да».
Чушкин приложил большой палец к сканеру на замке серой двери в нише. Магнитный замок звякнул, открываясь. Учитель юркнул внутрь и приткнулся к первому же писсуару.
Сзади ржавчина в трубах или сидушка унитаза в кабинке тихо скрипнула:
— Еле дотерпели?
В соседний писельник, то есть писсуар пустил струю доктор Сошин. Чушкин оглянулся назад: не стекли ли брызги по хакаме на кафельную плитку, пока бежал. Пара желтых капель сверкала между красных следов почти у финиша.
— Обхаживал сегодня рощи и заросли у стен, — сказал Сошин, стреляя фонтан.
— Не по технике безопасности, — вздрогнул Чушкин. Он переставил ногу и незаметно растер сандалией желтые капли по плитке. Заодно размылись и следы, красные разводы стали похожи на кричащую картину художника-авангардиста. Или детскую мазню.
— На уроках допускается, — скрипуче протянул Сошин. — Ученики то и дело норовят запихнуть в рот все, что попадает под руку. По крайней мере что туда может влезть. Вот иногда и выбираюсь посмотреть, не пророс ли внутри стен росток волчеягодника или вороньего глаза. Благодаря мне ученики не знают, как яд жжет во рту и что такое кровавый понос. Я горжусь тем, что никто из них не умер!
Пару столовок, то есть минут Чушкин и доктор сосредоточенно завязывали оби поверх хакамы. Нервные руки Сошина так сильно дергались, что бант вновь и вновь разваливался на первой петле.
— Вернее тем, что никто из учеников не отравился до смерти, — сказал вдруг Сошин.
— Конечно, сенсей, — сказал Чушкин.
— Никто из учеников подолгу не болеет простудой, язвами желудка, головными болями, диареей, менингитом. Я лечу быстро, как метеор!
— Сенсей, вы правы, — сказал Чушкин и повернулся к двери. — Мы все куда-то летим. Или падаем.
— Учителя! Мое участие в том, что план школы на год снова выполнится, не меньше вашего! — говорил Сошин. — Только я никого не учу рубить сверстников.
Чушкин замер. Учитель литературы воротился к писсуарам, ему в лицо снова пахнуло антибактериальным мылом со вкусом морской свежести.
— Нет, сенсей, — сказал Чушкин, — если пацие… то есть у ученика вдруг поднимется высокая температура и он не сможет встать со спального тюфяка, вы, конечно, придете на помощь. Как ответственный врач, не останетесь в стороне, так? Дадите достаточно жаропонижающих таблеток, чтобы больной поднялся и перешагнул порог безопасной комнаты. Но сколько шагов по коридору он успеет еще сделать? Десяток? Пару? Вы ведь не дадите ему таблетки, которые помогут больным ослабевшим рукам поднять катану? Не вколете в вену стероиды?
Сошин молчал. Доктор теребил концы оби.
— Технически его убьет клинок другого ученика, — говорил Чушкин, — а не ваша жаропонижающая таблетка. И высокую температуру ученик в самом деле потерпит недолго. Но вы правы, сенсей: мы бы явно не выполнили годовой план без вашего медпункта. Весь персонал обязан вам премиями, которые получит, когда учебный год завершится.
Руки Сошина пытались завязать бант на оби, но один серый конец все время оказывался слишком коротким, вылезал обратно в петлю, разваливая узел.
— Только с Явой-кун из 8 «Б» вы перестарались, сенсей, — сказал Чушкин. — Она до сих пор машет катаной, хотя уже полгода носит паразитов мозга. Сколько ей осталось?
Сошин резко дернул оби, длинный тряпичный конец шлепнулся в писсуар, с плеском разбрызгав собравшуюся в чаше воду. Хорошо, что этого не видели ученики. Какой дурной пример!
— Это не забавно, — сказал доктор. — Прекратите! Хорошо, вы правы. Мои руки убивают их так же, как языки учителей. Довольны?
Чушкин покачался с ноги на ногу.
— Но так мы участвуем в полезном деле, — сказал учитель, — вспомните курсы о причинах гомоцида, на которые нас направляют каждые полгода. Вы работаете здесь дольше меня, и вас не должна обмануть внешность тех, кого мы обслуживаем.