Ко мне, о духи смерти! Измените
Мой пол. Меня от головы до пят
Злодейством напитайте. Кровь мою
Сгустите. Вход для жалости закройте,
Чтоб голосом раскаянья природа
Мою решимость не поколебала.
— Если бы Леди Макбет призывала ангелов, а не демонов, если бы супруга лучшего воина Шотландии верила, что нет достойней короля, чем ее муж, а потому убить старого Дункана — не грех, тогда у нее не развился бы опасный невроз. Злодейства в чехлах добрых дел не уродуют душу. Прекрасной Леди не мерещились бы кровавые пятна на белых руках, безумие не свело бы ее в могилу, и она была бы счастливой королевой. Ну, все литераторы назубок знают Шекспира.
Чушкин сказал: «Может быть, только я — врач, психиатр».
Баянов погладил стеклянную столешницу. В мутном стекле не виляли паутины царапин, не прятались вмятины. Литая серая глыба выставляла на свет глубину, не изуродованную плясками пациентов. Пациенты пытали и умирали на всех других столах и партах школы. Этот же ледник оставлялся чистым, какой могла бы быть душа Леди Макбет, зарежь она короля Дункана из доброго участия, с лаской в глазах.
Чушкин сказал: «Но все же проверить пациента не помешало бы. На всякий случай».
Директор бухнул кулаком по столу. Баюнов сказал:
— Вы же, в точности наоборот, творите добро и сомневаетесь в этом. Дам выбор: назовите имя пациента, и его повторно проверят на Кассандре. Но только одно имя.
Чушкин открыл рот, а затем вдруг почесал затылок. Поскреб в том месте, где под волосами прятался шрам от вскрытия черепа. Через эту дырку когда-то извлекли кусочек мозга с паразитами.
Баюнов сказал:
— И если по этому пациенту Кассандра снова выдаст положительный результат, вы, Чушкин, подадите в отставку. Только так. Согласны?
Учитель литературы задрожал. Глаза Баюнова посветлели.
— Да бросьте, Чушкин, — сказал директор. — Выйдите молча за дверь, и я забуду ваши глупые страхи. Продолжим работать как ни в чем не бывало. Даже готов обговорить, чтобы вы взяли скорый отпуск не по графику. И на размере премий ваша минутная слабость не скажется. А сейчас вставайте, топайте-топайте.
Чушкин встал, колени его тут же согнулись и не выпрямлялись. Качаясь, учитель открыл дверь.
Директор повернулся к монитору, защелкал мышкой. В отражении на окне возникли игральные карты на зеленом поле. Красные и черные масти разлетелись по семи стопкам.
Баюнов раскладывал «Косынку», когда Чушкин пробухтел за порогом.
— Да-да, до свидания, — сказал директор. — Дверь крепко захлопните.
Чушкин крикнул громче:
— Сингенин Андрей!
И хлопнул дверью.
Провидица
1
Когда наконец закончилась Полезная работа, Лис скрылся в роще у северной стены. Смирнов и Казаков охраняли его. Все трое еле ковыляли. Ноги почти не поднимались, деревянные подошвы шаркали по земле и камням, ослабелые руки с трудом раздвигали мерзлые кустарники на пути.
Высокие полулысые кроны закрыли звездную дверь в черном заполненном тучами небе. Тени резко разрослись и поглотили восьмиклассников.
Все время от обеда до темноты восьмые и девятые классы копали дурацкий ров возле школы. Завтра этот ров велят закапывать обратно пятым, или шестым, или седьмым, или десятым, или одиннадцатым классам. Послезавтра кто-то из них снова будет раскапывать ров.
Туда-сюда.
Когда-нибудь обиженная земля развернет глубины и поглотит школу за издевательство над ней. И Лис будет смеяться, падая в бездну.
Впереди деревья обступили по кругу плоскую крышу на четырех столбах, без стен. Внутри беседки ждал завуч Буглак. Напротив учительского живота почтительно склоняли головы двое пятиклассников.
Лис и дайме вступили под деревянные перекладины крыши. Наверху на одной из несущих балок мерцала линза гляделки.
Восьмиклассники поклонились завучу.
— Буглак-сенсей, — сказал Лис, — вы велели прийти.
— Исайкин-кун, Смирнов-кун, Казаков-кун, — кивнул Буглак. — А мне тут случайно встретилась эти двое достойных мужей.
Худые пятиклашки мигом зарделись от похвалы. «Достойные мужи» не знали, куда деть руки. Их колени и подбородки затряслись еще тогда, когда восьмиклассники вошли в беседку.
— Буглак-сенсей, — сказал Лис. — Вы желаете обсудить мое поручение при них?
— Если нет, — сказал Казаков, — мы мигом их устраним.
Рука дайме схватила рукоять катаны и потянула меч из ножен. Перед глазами учителя пятиклассники не опозорили себя бегством. Меленькие ладошки дернулись к рукояткам вакидзаси.
— Не нужно, — сказал завуч. — Исайкин-кун, эти достойные мужи как раз рассказывали мне, что направлялись в одно интересное место. Мы последуем за ними и по пути все обсудим.
Клинки вогнались обратно в ножны. Пятиклассники повели учителя и Лиса, позади шли Смирнов и Коваль.
Навстречу из теней соткались три высоких самурая. На их сильных шеях извивались черные змеи. Змееносцы увидели завуча за спинами пятиклассников и исчезли обратно в темных зарослях.
Творилось что-то странное.
До этого Лис никогда не видел, чтобы учителя покидали классы. Тем более шастали по кустам.
— Исайкин-кун, раньше я велел тебе принять в клан Сингенина, — сказал Буглак.
Интересно, если Лис вскроет в роще жирное брюхо Буглака, гляделки на деревьях увидят?
— Не вы, — сказал Лис. — Директор велел через вас.
Буглак раздраженно сорвал чахлые листья с куста и бросил под ноги.
— Ты хорошо справился, — сказал завуч. — Теперь ты убьешь Сингенина. Разбудишь этого двоечника от иллюзий.
Лис чуть не выхватил катану и не снес Буглаку голову на месте. Нельзя так заставать вестями врасплох!
— Разбудить Сингенина велел директор? — спросил Лис.
— Я велю тебе, Исайкин-кун, — сказал Буглак. — Или я уже не твой завуч?
Ну вот, теперь перед этим жирным гусем придется изображать, как будто я раскаиваюсь. Его точно нельзя зарубить?
— Простите, сенсей. Конечно, вы — мой достойнейший учитель и единственный завуч. — Лис склонил голову. — Меня удивило ваше поручение. Считал, что вы с директором заинтересованы в том, чтобы Сингенин выжил.
— Исайкин-кун, директору плевать на жизни бездарей и отстающих учеников, — сказал Буглак. — Более того, имена неудачников в списках учеников школы пятнают ее честь. Избавляться, Исайкин-кун, как можно быстрее избавляться от жалких клоунов — так велит твой и мой долг.
Лис пощелкал ногтем по рукоятке катаны. Мой старший брат — мое смертельное оружие против вас. И вы поняли это слишком рано.
— Очень жаль. Я не могу предать члена своего клана, — сказал Лис, — иначе я обесчещу себя.
— Да что ж тебя! — вскричал Буглак. — Ладно, я разрешу твоему клану прогулять еще день уроков без выговоров и выселений.