Богов? Я наклоняюсь к нему. Неужели мысли Эбеле улетели в небеса? Богов не существует. Все во дворце это знают.
Я жду, что отец отреагирует на глупость Эбеле, но его лицо остается невозмутимым. Он встает со своего трона, спокойный и расчетливый. Затем быстро, как гадюка, он наносит удар, хватая Эбеле за горло.
- Скажите мне, Адмирал.- Он поднимает тело Эбеле в воздух и сжимает его. “Чьих планов ты боишься больше? Богов? Или моих?”
Я вздрагиваю и отворачиваюсь, когда Эбеле начинает задыхаться. Это та сторона отца, которую я ненавижу, та сторона, которую я так стараюсь не видеть.
- Я ... я обещаю, - хрипит Эбеле. “Я все исправлю. - Я обещаю!”
Отец роняет его, как гнилой фрукт. Эбеле задыхается и массирует шею, синяки уже темнеют на его медной коже. Отец снова поворачивается к свитку в руке Кайе.
- Покажи мне, - приказывает он.
Кайя подает сигнал, указывая на кого-то вне моего поля зрения. По кафельному полу застучали сапоги. Вот тогда-то я и вижу ее.
Бинта.
Я хватаюсь за грудь, когда ее тащат вперед, и в ее широко раскрытых серебристых глазах собираются слезы. Шляпка, которую она так старательно завязывает каждый день, сидит криво, открывая пряди ее длинных седых волос. Кто-то заткнул ей рот шарфом, чтобы она не могла кричать. Но если бы она могла, кто бы ей помог? Она уже в руках охранников.
Сделай что-нибудь, приказываю я себе. Сейчас. Но я не могу заставить свои ноги двигаться. Я даже не чувствую своих рук.
Кайя разворачивает свиток и медленно идет вперед, словно приближаясь к дикому животному. Не той милой девушке, которая столько лет вытирала мне слезы. Служанке, которая экономит все свои дворцовые пайки, чтобы ее семья могла насладиться одним хорошим обедом.
- Подними ее руку.”
Бинта качает головой, когда охранники дергают ее за запястье, ее приглушенные крики прорываются сквозь шарф. Хотя Бинта сопротивляется, Кайя протягивает ей свиток.
Из руки Бинты вырывается свет.
Он окутывает тронный зал во всем своем великолепии-сверкающие золотые, сверкающие пурпурные, сверкающие синие тона. Свет изгибается дугами и переливается каскадом, нескончаемым потоком извергаясь из ладони Бинты.
- Небеса, - выдыхаю я, ужас борется с благоговением, бурлящим в моей груди.
Магия.
Здесь. После всех этих лет …
Старые предостережения отца о магии расцветают в моей голове, рассказы о битвах и огне, тьме и болезнях. "Магия-источник всего зла", - шипел он. Это разорвет Оришу на части.
Отец всегда учил нас с Инаном, что магия означает нашу смерть. Опасное оружие, угрожающее существованию Ориши. Пока она существует, наше королевство всегда будет воевать.
В самые мрачные дни после налета магия овладела моим воображением-чудовище без лица. Но в руках Бинты магия завораживает, чудо, как никакое другое. Радость летнего солнца, тающего в сумерках. Сама суть и дыхание жизни—
Отец наносит быстрый удар. Быстро, как молния.
Одно мгновение Бинта стоит.
В следующую секунду меч отца вонзается ей в грудь.
- Нет!
Я прижимаю руку ко рту, прежде чем успеваю закричать, и чуть не падаю на спину. К горлу подступает тошнота. Горячие слезы щиплют мне глаза.
Этого не может быть. Мир начинает вращаться. Это все не по-настоящему. Бинта в безопасности. Она ждет тебя с буханкой сладкого хлеба в твоей комнате.
Но мои отчаянные мысли не изменяют правды. Они не возвращают мертвых.
Алый цвет просачивается сквозь шарф, стягивающий рот Бинты.
Алые цветы пятнают ее светло-голубое платье.
Я подавляю еще один крик, когда ее труп с глухим стуком падает на землю, тяжелый, как свинец.
Кровь растекается вокруг невинного лица Бинты, окрашивая ее белые локоны в красный цвет. Ее медный запах доносится через щель в двери. Я подавляю рвотный позыв.
Отец срывает с Бинты фартук и чистит им свой меч. Совершенно спокойно. Ему все равно, что ее кровь запятнает его королевские одежды.
Он не видит, что ее кровь пачкает его руки.
Я вскакиваю на ноги, спотыкаясь о подол платья. Я бегу вверх по лестнице в углу главного зала, мои ноги дрожат при каждом шаге. Мое зрение затуманивается, когда я пытаюсь добраться до своей комнаты, но это все, что я могу сделать, чтобы броситься к вазе. Я хватаюсь за керамический ободок. Все внутри меня возвращается на круги своя.
Желчь жалит чем-то яростным, горьким от кислоты и чая. Первый всхлип вырывается на свободу, когда мое тело рушится. Я хватаюсь за грудь.
Если бы Бинта была здесь, то именно она пришла бы мне на помощь. Она брала меня за руку, вела в мою комнату, сажала на кровать и вытирала слезы. Она заберет все осколки моего сердца и найдет способ снова сделать их целыми.