- Угомонись.
Бледные пальчики Тельма отодрала не без труда, испытывая преогромное желание пальчики эти сломать.
- Я... у меня выбора не было!
Аманда шла за Тельмой до выхода, не провожая, но стеная, словно призрак. Все повторяла что-то про выбор, про жизнь свою тяжелую, и остановилась лишь в холле.
В огромном чистом холле.
Стерильном, будто с картинки сошедшем.
- Д-дорогая, ты уже проснулась?! - с нарочитым восторгом воскликнула Аманда и Тельму к двери подтолкнула. - Не бойся, тетя уже уходит... сейчас уже уходит...
Девочка, впрочем, не выглядела напуганной. Она сидела на полу, разложив обрывки газеты, остатки которой она прижимала к груди сухонькою левою ручкой. Вывернутая под причудливым углом, та была похожа на ветку, та же шершавая темная кожа-кора, узкая ладонь, растопыренные пальцы, которые слегка подрагивали. Правая рука, впрочем, была нормальна.
Почти.
Неправдоподобно длинная, точно кости вытягивали, и бледная, та торчала из рукава нарядного платьица.
Девочка медленно повернулась к Тельме, позволяя разглядеть и горбик, и впалую, вдавленную грудь. Вот шея была длинной и чистой, а голова, на ней сидевшая, огромной и несуразной, кривобокою какой-то. Одна половина слегка сплюснутая, другая, напротив, вытянутая. И лицо, глядеть на которое было тяжело, хотя в свое время Тельма повидала уродцев. Поплывшие глаза, один расположенный выше другого, нос, свернутый набок. Огромный рот. И пузыри на губах.
- Уходит! - взвизгнула Аманда, обнимая дочь, которая заворочалась, засопела, пытаясь выбраться из объятий. - А ты... ты иди! Ты видишь, ей не нравится, когда на нее смотрят!
- Ей все равно.
В бледно-голубых глазах девочки Тельма не увидела ни неодобрения, ни раздражения, ни вообще малейшей искры разума.
И да, пожалуй, Бездна шутить любит.
Глава 3.
Глава 3.
- Ой, Мэйни... не скажу, что счастлив тебя слышать, - Алиссия ответила сразу, будто ждала звонка. И тонкий ее голосок звенел в трубке, заставляя Мэйнфорда морщиться.
Немного мучила совесть.
Ему бы иными делами разбираться, благо, имелось, что добавить на треклятую стену в третьей допросной, а он вот личные устраивает. Или не совсем, чтобы личные? Тельма - часть происходящего. А пока она носится со своими тайнами, Мэйнфорд не может быть в ней уверен. Да и не займет звонок много времени. Это не завтрак с сестрицею, растянувшийся на пару часов.
- Не говори, что соскучился.
- Конечно, соскучился, дорогая, - покривил душой Мэйнфорд. Алиссия захихикала.
- Тогда ты опоздал! Я выхожу замуж!
- Чудесно! За кого?
- А ты не знаешь? - в зефирном голоске Алиссии проскользнули ноты обиды. - Я думала, что ты поэтому звонишь... прочел о свадьбе... вспомнил нас...
- Нас я никогда не забывал, - врать по телефону все же было легче. - Но увы, я про свадьбу не знал...
- Гаррети... тот самый Максимус Гаррети...
Знакомая фамилия.
И Мэйнфорд искренне попытался вспомнить, кто же таков этот самый Максимус Гаррети, которого угораздило связаться с выводком плюшевых медвежат.
- Ты неисправим... - вздохнула Алиссия. - Ювелирный дом Гаррети. Универмаги Гаррети...
- Тогда вдвойне поздравляю. Ты достойна его состояния...
- Вот что мне в тебе нравилось, так это твоя откровенность. Никогда не давал себе труда быть вежливым, - хмыкнула Алиссия. - Но в целом ты прав, его состояние - это единственное, что в нем может привлечь. Он такой зануда! Я бы десять раз подумала, но мой папочка так мечтает породниться... а папочке сложно отказать...
Надутые губки. Приподнятые бровки. Выражение искренней обиды, которое Алиссия тренировала перед зеркалом не один час. И сухой остаток в виде реальности: пока папа Алиссии оплачивает ее счета, дочурка будет делать именно то, что ей велено. И замуж пойдет за того, на кого папа укажет, раз уж не сумела сама себе подходящего супруга добыть. Впрочем, все это - чужие проблемы.
- Тогда сочувствую...
- Между прочим, если бы ты хорошенько подумал...
- Лисси, не стоит.
- Твоей матушке я нравилась. Она мне не так давно звонила, намекала, что с объявлением помолвки стоит погодить, ты передумаешь.
Надо же, какие интересные подробности.
- Не передумаю.
- Я тоже так решила. Максик, конечно, не подарок, но он щедр. И не собирается меня в чем-то ограничивать, если, конечно, я буду соблюдать приличия...
- Так замечательно...
- Еще слышала, будто у тебя со здоровьем нелады...
- Какие?
- Не знаю, - Алиссия наверняка устроилась на полу. Сладкая девочка в ванильном платьице с кружевами. Кружева она любила самозабвенно, а еще ленточки, пуговки и все то, что сочеталось с образом нежно-девичьим. Когда-то это Мэйнфорду нравилось.