- Буду, - Мэйнфорду подумалось, что звонок этот принес куда больше полезного, нежели он рассчитывал. - Скажи, Лисси, ты еще медведей своих не забросила?
- Обижаешь, - теперь в голосе ее промелькнуло удивление.
Понятно, прежде Мэйнфорд интереса к коллекции не проявлял.
- Нужна консультация...
- По игрушкам? - уточнила Алиссия.
- Есть в наличии медведь. Старый довольно, с виду ему лет десять, а то и побольше будет. Потрепанный изрядно, но видно, что в свое время он стоил немало.
- Любопытно. Опиши подробней.
- Ну... высота где-то дюймов десять. Основа - горный шелк. Поликристаллы. Наполнитель - уж извини, не скажу, но пропитывали альвийскими зельями. Запашок до сих пор сохранился.
- Аромат, - машинально поправила Алиссия. - Это от тебя после суток запашок был.
- Хорошо, - спорить с бывшей пассией Мэйнфорд не собирался. - Уцелевший глаз не стеклянный. Извини, в камнях я не силен, но кажется что-то из полудрагоценных. Еще номер имеется...
- Номер - это чудесно... записываю.
- Тринадцать сорок пять. И тройное «V».
- Как ты сказал?
- Тринадцать сорок пять. И такое следом, тройное «V», - терпеливо повторил Мэйнфорд. - Говорит о чем-нибудь?
Явно говорит. Иначе Алиссия не стала бы молчать, а она молчит, напряженно обдумывая, следует ли делиться информацией. И чем дольше молчит, тем больше у Мэйнфорда возникает сомнений.
- Дорогой... а ты уверен?
- Уверен.
- Интересно...
- Лисси!
- Не спеши, - мурлыкнула она. - Мне надо кое-что уточнить... кое-что... а этот медведь... можно на него взглянуть?
- Боюсь, что не выйдет.
Вряд ли Тельма обрадуется подобной просьбе.
- Жаль... а тот человек, у которого ты его видел... он не согласится продать?
- Сомневаюсь.
- Я предложу хорошую цену... двадцать тысяч.
- Сколько?
- Даже двадцать пять, - поправилась Алиссия. - И торг возможен. Так и передай. Больше никто не даст! Потребуют доказательств, сертификат, как я понимаю, не сохранился...
- Лисси!
- Что?
- Или ты излагаешь, что знаешь, или...
- Да, дорогой? - теперь ее голосок сочился медом, и это настораживало.
- Или я приеду и вытрясу из тебя, что ты там знаешь.
- Какой ты бываешь грозный... - в трубке раздался томный вздох, и Мэйнфорд покачал головой: каким бы ни был жених Алиссии, ему стоило посочувствовать. - Это не тройное «V», Мэйни. Это перевернутая корона...
Мэйнфорд почесал ухо. Все же не привык он вести длительные беседы по телефону, но прерывать Алиссию было себе дороже.
- Ты ведь слышал эту легенду? Альвы Старого света... двор Благой, двор Неблагой...
- Противоборствующие группировки, - он почувствовал глухое раздражение. Очередная история, корни которой уходят в глубокое прошло? И почему вся эта легендарная хренотень решила ожить именно сейчас?
- Ты как обычно, прям и даже груб. Альвы бы не одобрили, - это не было упреком, скорее уж констатацией факта. Мэйнфорд подтянул телефон поближе, откинулся в кресле и кресло развернул к стене.
Уставился на старые снимки.
Двор Благой и двор Неблагой, что-то такое дед говорил... вспомнить бы, что именно...
...собственный двор замка был узким и тесным, огороженным каменными стенами, которые, впрочем, не способны были защитить от пронизывающего ветра. И потому во дворе этом не приживались ни матушкины породистые хризантемы, ни даже дикая трава, которой поросли скалы.
Местные камни покрывал тонкий ковер мха.
Летом мох погибал под солнцем, делался сухим и жестким, а к осени - оживал, зеленел и в этом Мэйнфорду виделось что-то противоестественное. Зимой же зеленую поросль затягивало тонкою пленкой льда. А мох все одно жил. Как и древняя, перекрученная сосна, якобы привезенная далеким предком. Надо полагать, тем самым, от которого Мэйни достались и проклятье, и замок.
- ...давным-давно, в Старом свете... - дед выходил во двор, когда ему взбредало в голову, что в замке не хватает воздуха. - Была такая присказка... в какой колер альва ни выкрась, а человеком не станет.
Дед устраивался на валуне и курил трубку.
- Благой, Неблагой... все единым миром мазаны. Человека им раздавить - что нищему вшу. Не почешутся даже, только те, которые вроде как Благой, притворяются, будто бы им до людей дело есть. Опекают. Старшая раса... а другие... жили-были в стародавние времена, в такие стародавние, что людям о том и помнить не положено, два брата. Альва. И влюбились они оба в прекрасную деву...
- Альва?
- А то... не человечку же, - дед усмехнулся. - Дева долго не могла выбрать. Во всем равны были братья. Всем хороши, и тогда сказала она, что с тем возляжет, кто сделает ее королевой. До того альвы не знали власти, почитая превыше всего свободу. И под каждым холмом свой закон имелся. Но желание девы... что ж, может, дева та только предлогом стала, но затеяли братья королевство строить. И воевать пошли. Один разил мечом, другой брал голосом, услышав который и альвы, и люди, и все твари живые разум теряли...