— Прошу прощения, но у меня не…
— Бордель, Морана. Дом с осьминожьими путанами, хоть как ты это назови, — махнула рукой императрица.
— Мое заведение…
— Твое «заведение» лишило тебя титула вассала и всех привилегий, — перебила ее Люция снова.
— Вы были против моего смещения, Изабель, — Морана выпрямилась и с тревогой глянула императрице в глаза.
— Понимаешь, о чем я? Нет у меня наследника, кроме него. Некому больше становиться императором. Некому. А если святейший херувим будет заниматься тем, что и вассалу не простили, совет взбунтуется, — цокнула императрица. — Он должен быть безупречен.
— А не плавать по морю с Луаной, которую в городе знает каждый, — протянула Морана и тяжело вздохнула. Полноватые щупальца опустились на землю, словно ей тяжело стало их держать.
— Дело не в твоей дочери, а в том, что он будущий император, он должен соответствовать.
— А если, — черные щупальца покрылись хаотичными алыми пятнами, — если, — Морана сжала кулаки, — если, — и выпалила на одном дыхании, — а если он не хочет быть императором?!
Люцифера вскинула брови и, помедлив, опустила руки.
— Да как будто я хотела. Как будто меня кто-то спрашивал. Как будто мне давали выбор, — отчеканила она и положила руку на диадему. — Это не вассалом быть, от этого нельзя отказаться ради какого-то борделя.
— Но это ведь вы его мать! Я родила, вы — воспитали! Нет?! — вспыхнула Морана, и щупальца вмиг окрасились алым целиком. — Но почему тогда я хочу, чтобы мой мальчик был счастлив, а вы — нет?
Люция, опешив, удивленно посмотрела на нее. Морана продолжала.
— Если вы понимаете и знаете, как тяжела ноша херувима; если вы сами на своей шкуре испытали эту несвободу, то как вы можете желать ему того же? — говорила шепотом, всерьез опасаясь гнева императрицы, уж смотрела она слишком хищно.
— Да, конечно, пусть будет счастлив один маленький крылатый осьминожик, а после моей смерти гори оно лиловым пламенем — нет больше херувимов, — прошипела сквозь зубы Люцифера.
— Может, Самсавеил услышит молитвы, и будет еще херувим, — взяв себя в руки, отозвалась Морана. Щупальца начали бледнеть.
— Не будет, — мотнула головой императрица. — Хоть сутками ему молись.
— И потому, что вы — последняя четырехкрылая императрица, вы заберете у сына мечту? — прошептала Морана, опуская голову. Грустно вздохнула, обняла себя за плечи.
— Императорам мечты не доступны, — горько прошептала Люцифера.
— Вы сказали, что херувимов не будет, тогда последним четырехкрылым императором будет Нойко, а не вы, — осторожно начала осьминожиха. — Вы взвалите эту ношу на него? Ведь это катастрофа, Изабель. Он не справится.
Императрица отвернулась, отстегнула диадему с пояса и покрутила в руке.
— Может, как императрица — вы и правы, — примиряюще проговорила Морана, понимая, что переступила черту, за которую заходить было нельзя ни по этикету, ни по правилам, ни по принципам. — Но как мать ведь вы хотите, чтобы он был счастлив.
Губы Люции тронула усмешка.
— И чего же ему нужно «для счастья»? — язвительно бросила она, крепко сжимая в кулаке диадему.
— Очень мало, я думаю. Ему нравится море, но лодка у него есть. Луана говорит, что он скучает по какой-то девочке.
— В ваш бордель ее привести?! Исключено, — фыркнула императрица. — Хватит твоей Луаны.
— Моя дочь сделала такой выбор осознанно, — нахмурилась Морана, — мы не бедствовали.
— Мне не интересно, — махнула рукой Люцифера. — Кроме Аньель что-то еще?
— Пока нет, но я спрошу у него, чего он хочет, в чем нуждается, — развела щупальцами Морана.
— Если для его мечты потребуются деньги — напиши мне, я дам столько тенши, сколько нужно, — кивнула Люция.
— Да, Ваше Императорское Величество, — поклонилась Морана. — Премного благодарна.
— Ты вроде водишь дружбу с госпожой Химари. Передавай через нее письма, так будет быстрее всего, — императрица кивнула в сторону Алисы, ожидающей у ворот.
— Еще раз благодарю. До свидания, Ваше Императорское Величество, — Морана поклонилась еще раз и, дождавшись разрешающего кивка Люции, направилась к генералу.
— Аргрх! Вот если бы тебе представился выбор — заставить своего ребенка быть Верховным шисаи или следовать за своей мечтой, что бы ты выбрала?! — едва не выкрикнула Люцифера, кидая в угол комнаты пояс Химари, тяжелый от спрятанных в нем игл.
— У меня так-то трое детей, — не обращая внимания на поднятый голос, отозвалась Химари.
— Да брось! Вы с Хайме старые кошки, жизни у вас последние. Кто займет этот пост, после смерти Хайме? Ты? А если ты умрешь первая? Или если после него Верховной станешь ты, то кто после тебя? — императрица размахивала ритуальным ножиком перед собой, пристально следя за лиловыми бликами на лезвии. — Как вообще у вас это устроено? Тридцать три шисаи дерутся, пока не останется один, который потом щедро всех воскресит?!