— Земля просто не может принадлежать людям, она живая и принадлежит только самой себе, — мягко поправил Мастера Грин. — Но пользоваться ею можно, и не обязательно становится изгнанником, чтобы жить на ней. Другое дело, что она сама диктует условия жизни, и очень незаметно человек может изменить своим прежним привычкам и стать другим. Но если это учесть правильно…
Он просительно посмотрел на Серазана:
— Это же можно как-то сказать заранее, правда? А если ищут, куда бы пристроить бездомных людей, это и правда беда, но тут нечего стыдиться.
Тесс с досадой отмахнулся.
— Грин, не смешивайте, пожалуйста, среду обитания с разумным правительством. То, что диктует среда, не является законом и не пишется в договора. Земля может подписать бумагу? Прийти на совещание Союза Объединенных Миров и озвучить свои требования? Разъяснить условия и заключить соглашение? Нет — значит, она принадлежит тем, кто это может. Разумным существам, которые на ней живут.
— В моем понимании мира, — осторожно сказал Грин, глядя на Тесса, как на душевнобольного, — самым разумным существом является все-таки сама… мир. Земля. Планета.
"Планета" было слово чисто мабрийское, и звучало для Грина очень странно.
— Прийти на совещания к более мелким существам, она, конечно, не может. Но условия, которые она диктует живущим на ней, гораздо важнее тех правил, которые эти живущие на ней устанавливают для себя. Но если… планета, — Грин опять споткнулся на явно чужеродном слове, — хочет заключить договор с живущими на ней, она делает это не на бумаге, а магическим образом. Поэтому, Мастер, я не совсем понимаю, как люди хотят, чтобы она это подтвердила… на бумаге. Это, — Грин опять запнулся, подбирая слова, — несоответственно… несоразмерно… непереводимо!
Тесс посмотрел на Грина примерно так же…
Секунд пять.
Потом спросил осторожно:
— Планета хочет, может, делает… Планета разумна?
— Ну да, — растерянно подтвердил Грин, — а как же может быть иначе?
Тесс помотал головой и дотянулся до бутыли.
Там еще оставалось.
— Фалломорфирую, — коротко пояснил он присутствующим, делая хороший глоток, а отдышавшись, пояснил:
— Иначе — может. Или же все остальные планеты галактики тупы настолько, что выглядят просто кусками камня с землей и водой на поверхности. Но с планетой и правда можно пообщаться, договориться..?
Непонятно было, что делал Ганн, но сидел он тихо.
— Это только кажется, что камень и вода, — попробовал успокоить Мастера Рон. — Может быть, они просто спят. Или вы их не слышите. Когда закладывают новое поселение, обязательно спрашивают разрешения. Это редко бывает, потому что в основном хватает тех мест, где мы живем. А в степи, например, чтобы распахать новое большое поле, по границам его весной делают борозду. И ходят туда почаще, пасут там скот. Так вот: если место хорошее, то на следующий год оттуда можно брать сено, а если плохое, то нам начинает расти ядовитая такая трава, которую даже козы не едят. С колодцами свои правила… С лесом свои. А вот чтобы сразу все племя, и так, как вы хотите… я еще не разобрался.
— Все это на признаки разумности не тянет, — покачал головой Серазан. — Так лет сто придется доказывать, что хорошее или плохое место по чьей-то воле такие, а не сами собой оказались. К тому же, там, где земля непригодна для аграриев, всегда найдется, что разбурить или раскопать промышленникам. А так, как они, — четко выделил Тесс, кивая на Ганна, — хотят, разбираться надо не с этим миром, а с Колониальным Уложением и установленными процедурами Союза. Потому что договор будет оформляться там, а не здесь.