Бентлам, известный также под названиями бенни, травка, «спи-усни» и другими, представлял собой волокнистую влажную массу, напоминавшую по консистенции жевательный табак. Через своих друзей из Управления по борьбе с наркобизнесом Серый линзмен раздобыл партию чистейшего, первоклассного бентлама в оригинальной упаковке, поступившую от знаменитого торговца наркотиками.
Проблема пьянства не требовала особых размышлений. Киннисону предстояло научиться пить все, что льется, как это делало большинство метеорных старателей.
Холодно, расчетливо и бесстрастно, совершенно отстранение, словно он калибровал бюретку или анализировал неизвестный раствор, Киннисон приступил к решению стоявшей перед ним задачи. Свою «вместимость» Серый линзмен измерял так же, как емкость любого физического тела. Он бесстрастно отмечал действие каждой строго отмеренной порции высококачественного напитка, постепенно увеличивая дозу, равно как и действие бентлама, словно речь шла об изучении химической реакции, а сам он посторонний наблюдатель.
И бентлам и спиртное вызывали у него глубокое отвращение. Всеми фибрами его существо восставало против вызываемых ими ощущений: потеря координации и контроля, преувеличенное представление о собственной особе, утрата истинных ценностей, галлюцинации. Тем не менее Киннисон упорно, шаг за шагом, осуществлял всю намеченную программу, даже ценой полной физической беспомощности, длившейся в зависимости от дозы более или менее долго. Но когда опыты завершились, Киннисон располагал полной информацией о своих возможностях как наркомана и алкоголика.
Он научился точно определять, сколько активного вещества в принятой им порции дурмана, узнавать по вкусу крепость напитков и чистоту бентлама. Он знал с высокой точностью, сколько еще мог «принять на борт» и как долго будет длиться опьянение. Он открыл для себя то, что уже давно было известно другим: наркотик действует сильнее, если предварительно немного выпить, и что лучше бентламом «лакирнуть» поверх спиртного, чем наоборот. Киннисон даже определил, с какой скоростью возрастает от частой практики доза спиртного, после которой наступает опьянение. И только вооружившись такими знаниями, Киннисон приступил к работе в качестве метеорного старателя.
Для обычного старателя вполне достаточно работать в астероидном поясе одной солнечной системы, но Серому линзмену совсем не улыбалось, чтобы кто-нибудь узнал, откуда появился новый метеорный старатель. Поэтому он перемещался с места на место в пяти астероидных поясах, шаг за шагом приближаясь к цели — солнечной системе Боровы.
Добравшись наконец до этой солнечной системы, Киннисон придал своему видавшему виды космическому кораблику среднюю скорость астероидного пояса, простиравшегося как раз за орбитой четвертой планеты, нырнул между отдельными астероидами, пришвартовался к облюбованной глыбе и, включив Бергенхольм, приступил к работе. Прежде всего следовало «обустроиться»: смонтировать на астероиде огромный герметический шлюз, снабженный продублированной системой контроля, в котором находились инструменты и нужное для работы оборудование. Киннисон облачился в скафандр, убедился, что портативный излучатель Де Ляметра сидит удобно — все метеорные старатели были вооружены, перекачал воздух из выходного шлюза в корпус корабля и открыл наружный люк. Метеорные старатели не работали внутри своих кораблей: слишком много времени уходило на протаскивание металла сквозь герметические входные шлюзы. К тому же каждая такая операция сопровождалась утечкой воздуха, а воздух был поистине драгоценен — не только в денежном выражении, хотя и это обстоятельство немаловажно, но и потому, что корабль таких скромных размеров, каким был буксир Киннисона, не мог нести слишком больших запасов воздуха.
Смонтировав шлюз, Киннисон припал к экранам электромагнитных детекторов и, включив захват, поймал пролетавший мимо фрагмент металла. С ловкостью заправского профессионала Киннисон закрепил пойманный метеорит и принялся его анализировать. Семь целых девять десятых. Железо. Игра не стоит свеч. Крупным заготовителям такой метеор еще мог бы пригодиться — астероидные пояса уже давно служили поставщиками железа для сталелитейной и железоделательной промышленности, но для него, старателя-одиночки, в обломке космического металла не было ничего привлекательного. Отшвырнув пойманный было метеорит в сторону, Киннисон схватил захватом другой. Потом еще и еще один. И так час за часом, день за днем. Утомительный, однообразный труд до ломоты в спине метеорного старателя-одиночки. Но очень немногие метеорные старатели обладали физическими данными Серого линзмена или его выносливостью, и все до единого были неизмеримо ниже его по умственному развитию. А ведь именно разум решает в конечном счете все даже у метеорных старателей! После долгих неудачных попыток фортуна улыбнулась Киннисону, и ему удалось поймать несколько метеоритов с высоким содержанием драгоценных металлов — ничего особенного, но все-таки уже добыча.
А затем в один из дней произошло событие, которое хотя и было предугадываемо, однако с математической точки зрения оставалось почти столь же маловероятным, как образование солнечной системы. Событие как нельзя лучше высветило жестокие законы джунглей, которые царили в астероидных поясах. Два различных космических корабля, промышлявших неподалеку друг от друга, схватили своими захватами один и тот же метеор! Но в выходном шлюзе чужого корабля находились двое старателей, и они схватились за оружие с проворством хорошо натренированных профессионалов-убийц, для которых убить человека ничего не стоит.
Впоследствии, размышляя о произошедшем, Киннисон пришел к заключению: эти двое, очевидно, были космическими гангстерами, промышлявшими убийствами и разбоем. Настоящие метеорные старатели никогда не работают вдвоем на одном корабле, и они не спешили открывать огонь, столкновение не стало для них неожиданностью. Не исключено, что и яблоко раздора — злополучный метеор — был всего лишь приманкой.
Киннисон не мог, следуя нормальным естественным наклонностям, тихо ретироваться, уступив гангстерам спорный метеор. Слух о происшествии распространился бы широко, и его заклеймили бы как труса и слабака. Не1, по неписаным законам метеорных старателей он должен убить любого более слабого, чем он сам, или быть убитым тем, кто сильнее. Не мог он и завладеть сознанием гангстеров достаточно быстро для того, чтобы предотвратить смертоубийство. С одним гангстером он еще, возможно, справился бы, но с двумя… Такое явно ему не по силам, ведь он не эрайзианин! Но все эти мысли пришли в голову Киннисону много позднее, а когда развертывались события, времени на размышления не оставалось. Вместо того чтобы размышлять, нужно действовать — и он действовал, автоматически и мгновенно.
Руки Киннисона скользнули к потертым рукоятям излучателя Де Ляметра, высвободили его из кожаной кобуры и одним плавным движением, быстрым и изящным, перевели на бедро в удобное для открытия огня положение. Но как ни проворен был Киннисон, он все же чуть не опоздал! Четыре вспышки озарили кромешную тьму почти одновременно. Оба нападавших головореза упали замертво. Только теперь линзмен почувствовал, как конвульсивно сжалась какая-то мышца в плече, и заметил рану, услышал, как со свистом вырывается дыхание в опавшем скафандре. Жадно пытаясь схватить ртом воздух, которого уже не было в опустевшей оболочке, упрямо не позволял себе отключиться, он успел закрыть наружный люк шлюза и повернуть клапан в рабочее положение. Киннисон ни на миг не терял сознания и как только снова обрел власть над окаменевшими в судороге мышцами, снял скафандр и внимательно осмотрел себя в зеркало.
Глаза, налитые кровью. Обильное кровотечение из носа. Из ушей тоже сочится кровь, но не так сильно. Барабанные перепонки целы — это позволило ему, сделав несколько глубоких вдохов, уравнять наружное и внутреннее давление. Судя по вкусу крови во рту, могло открыться и внутреннее кровотечение, но ничего серьезного Киннисон у себя не обнаружил. Он оставался без воздуха не так долго, чтобы это могло привести к тяжелым последствиям. По крайней мере, так хотелось думать.