Ровно через десять минут вся планета содрогнулась от одновременного взрыва десяти зарядов дуодека. Гора, под которой находились алмазные копи, просто перестала существовать, а на ее месте образовалась глубокая впадина. Все, что находилось поблизости от места попадания торпед, в первое же мгновение рассыпалось от детонации на молекулы и атомы.
Окружающие скалы вздыбились и начали расползаться, как тающий студень. Затем потоки расплавленной породы хлынули в расступившуюся бездну, которая все еще продолжала извергать огромные камни и чудовищно раскаленные снопы пламени. На несколько минут вся окрестность озарилась ослепительно ярким светом, а потом скрылась под выросшим облаком черной пыли — гораздо более черной, чем ночное небо над Лонабаром.
Когда облако развеялось, поверхность под ним уже не имела ничего общего с той, которая была раньше. От шахты и оборудования не осталось ни малейшего следа. На ее месте теперь зиял абсолютно непригодный для какой-либо деятельности кратер, а окружающий ландшафт давал полное представление о силе недавнего катаклизма.
Киннисон мрачно взглянул на кратер и не почувствовал ничего, кроме отвращения к тому, что совершил. Но он обязан так поступить — уже потому, что был линзменом. Вернувшись в Лонию, Киннисон на такси доехал до дома, принял душ и лег спать.
А на следующее утро рабочие начали восстанавливать магазин Картиффа.
Глава 10
БЛИКО И АЙСБЕРГ
Надежно укрепленный магазин Картиффа был разрушен лишь с фасада, и понадобилось совсем немного времени на его ремонт. Дело налаживалось не столько из-за случившегося, сколько из-за странной особенности высших слоев лонабарского общества, на которые снобизм Картиффа произвел благоприятное впечатление. Тем не менее линзмен не уделял большого внимания бизнесу. Сидя в своем удобном кресле, он разве что внешне сохранял спокойствие.
Картифф рассчитывал — и до сих пор не видел ошибки в своих расчетах, — что Блико сам сделает следующий шаг, направленный на примирение. Однако с недавних пор он стал все чаще сомневаться в правильности своих выводов, отчего по спине пробегала легкая дрожь. Уже одно то обстоятельство, что его здешние враги носили мыслезащитные экраны, могло означать их полную осведомленность о нем. Линзмен — неизвестный патрульный, успевший за короткий срок причинить так много вреда Боскопии. Если они все знали, то он должен погибнуть.
Однако Картифф не допустил ни единого промаха, они ничего не могли заподозрить. Иначе черный космический корабль, не покидавший орбиты Лонабара и оборудованный самой совершенной разведывательной аппаратурой, уже сообщил бы о военных приготовлениях на планете или вблизи нее.
И кроме всего прочего, его борьба с Елико по существу не отличалась от той, какую другие цвильники вели между собой. Ведь когда лидеры бос ко неких группировок не могли что-нибудь поделить, то дрались насмерть, используя любое оружие, какое попадалось под руку. В таких случаях выживал сильнейший, и ему безропотно отдавали все, чего бы он ни пожелал. Да, их философия жестока и примитивна, но именно она лучше всего характеризовала заклятых врагов Цивилизации.
Киннисон старался сохранять спокойствие и ожидал новых действий Блико. В спешке особой нужды нет еще и потому, что рыжеволосая Элен оказалась слишком крепким орешком даже для Крис, и она еще не скоро добудет необходимые сведения о Лирейне.
Ждать пришлось довольно долго. Однако выдержка и точный расчет линзмена сделали свое дело-молчание Кинни-сона вынудило Блико к открытым действиям. Точнее, действия были еще не совсем открытыми, однако враждебными их тоже нельзя назвать. Он просто позвонил по видеотелефону.
— Как ты думаешь, что я собираюсь сделать? — спросил Блико, появившись на экране. Его симпатичная физиономия была мрачна, как никогда.
— Ты? — улыбнулся Киннисон. — Ты послушаешься моего совета и немного поразмышляешь о разных сторонах айсберга.
— Фи! — фыркнул тот. — Что за глупость!
— Не такая глупость, как тебе кажется. Я уже предупреждал тебя, Блико, то, что случилось с твоей шахтой, — всего лишь небольшая, самая поверхностная часть моих возможностей. В прошлый раз ты не захотел подумать над моими словами и получил, что заслужил. По-видимому, теперь ты учтешь свои ошибки. Тебе не удастся определить местонахождение моих сил, — в этом я уверен. Уверен и в том, что ты не хочешь испытывать меня снова — во всяком случае, пока не выяснишь все, чего не знаешь. Но я больше не могу ждать — решай сейчас, Блико, будем ли мы вести войну. Я пока еще предпочитаю мир и предлагаю поровну разделить сферы влияния, но если же ты хочешь воевать, то будет война.
— Я выбираю мир, — чуть не задохнувшись от сделанного над собой усилия, с трудом выговорил лонабарец. — Я, Меньо Блико Верховный, дам тебе место возле себя. Приезжай ко мне прямо сейчас, и мы обсудим условия мира и равного дележа добычи.
— Мы обсудим их по видеотелефону, — безоговорочно произнес Киннисон.
— Невозможно! Я…
— Это создаст те самые условия равноправного мира, о которых ты только что говорил.
— Я не доверяю коммуникационным линиям. Если ты приедешь ко мне, до тем самым докажешь свое миролюбие. Если же не приедешь, то начнется война.
— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласился линзмен. — Помимо всего прочего, тебе нужно спасать свое лицо, а мне — нет. И если я объединюсь с тобой, то все равно не смогу вечно избегать твоего дворца. Но прежде, чем окажусь в нем, хочу, чтобы ты услышал три вещи — напоминание, совет и предупреждение. Напоминаю, что первый обмен любезностями стоил тебе в тысячу раз дороже, чем мне, советую подумать еще раз — но уже более серьезно — об айсберге. И предупреждаю, что если снова возникнет конфликт, то ты потеряешь не только шахту, но и все, что имеешь, включая собственную жизнь. Учтя все сказанное, ты не устроишь мне западню. Еду.
Киннисон спустился в торговый зал и подозвал одного из гангстеров, находившихся у него на службе.
— Прими дела, Спот, — улыбнувшись, произнес он. — Я собираюсь навестить дворец Меньо Блико. Если через два часа я не вернусь, то распоряжайся всем, что найдешь здесь, пока я не появлюсь снова.
— Спасибо за доверие, босс, я позабочусь обо всем, — проговорил тот, и линзмен понял, что благодарный лонабарец мысленно уже простился с ним.
Готовый ко всему, Киннисон взял такси, доехал до дворца и смело прошел через надежно охранявшиеся ворота. Линзмен был уверен в том, что на него не нападут, пока он не попадет в комнату Блико, специально оборудованную для расправы над ним. Впрочем, Киннисон почти ничем не рисковал. Он знал, что при первых же признаках опасности мгновенно убьет каждого, кто окажется в пределах досягаемости его внутреннего зрения. Еще не подойдя к охранникам, Киннисон почувствовал, как с помощью следящих лучей его обыскали с ног до головы, пытаясь найти спрятанное оружие.
Разумеется, они не нашли ничего, кроме перстней, заколки на галстуке и других украшений. Но ведь нет ничего подозрительного в том, что Картифф — известный ювелир — носит крупные и очень дорогие изделия из золота и платины. А то изделие, которое сконструировал Ворсел и изготовил Торндайк, ни один следящий луч не смог бы отличить от настоящих драгоценных металлов и камней.
Тщательно обысканный и сопровождаемый четверкой вооруженных телохранителей Блико, Киннисон проследовал в кабинет Его Высочества. Провожатые пропустили его вперед, а сами встали у двери.
— Глупец! — воскликнул Блико, не поднимаясь из-за массивного письменного стола. На его лице появилась презрительная и недобрая улыбка, — Жадный доверчивый глупец! Ты оказался в моих руках. И как просто попался на удочку! Все здание защищено броней и экранами — моими броней и экранами! Твои друзья и сообщники, кем бы и где бы они ни были, тебя не видят и не узнают, что случится. Если твой корабль попробует выручить тебя, то его раскрошат на мелкие куски. Я сам выколю тебе глаза, вырву ноздри, сдеру кожу…
Казалось, Блико был готов лопнуть от ярости; глаза вылезли из орбит, а на губах выступила пена.
— Едва ли ты сможешь что-либо сделать, — холодно заметил Киннисон, — К сожалению, ты даже не попытался воспользоваться хоть каплей той жижи, которую ты называешь своими мозгами. Неужели ты считаешь меня полным идиотом? Не я, а ты попался на удочку…