Еще на пороге стало заметно, что сюда давно не заходил никто, кроме работников банка. Отыскать крестраж вот так, с бухты-барахты, было бы нелегко, но Гарри буквально почуял нужный им предмет. Чаша Хельги Хаффлпафф оказалась хоть довольно невзрачной, пусть и золотой, только магия от нее шла такая, что Поттер безошибочно указал на нее, сказав:
— Нам нужно вот это.
— Ценная реликвия, — вздохнул гоблин, лично приманивая ее и передавая Сириусу. — Но уговор есть уговор. С вами приятно иметь дело, лорд Поттер, лорд Блэк.
— Взаимно, господин Крюкохват, — почтительно кивнул Гарри, после чего взял артефакт из рук крестного и осторожно, стараясь почти не прикасаться, переложил чашу в свою бездонную сумку. Парень прекрасно помнил, какое влияние может оказывать крестраж при тесном контакте.
Уже когда они с Сириусом покинули Гринготтс, крестный сказал:
— И не подумаешь, что в таком предмете хранится осколок души. Фон темной магии, конечно, повышенный, но и только.
— Том не дурак, и предпочитал, чтобы вместилище его души не вопило на весь свет о своем содержимом, — усмехнулся Гарри.
— Да уж. А ты правда простил его? — неожиданно серьезно спросил Блэк.
— Угу. События той ночи в самом деле череда случайностей. Куда больше в моем сиротстве виноват Дамблдор.
— Мда... никогда не думал, что тот, на кого в молодости хотелось равняться, чье одобрение заслужить, окажется... Даже слов приличных нет. И тяжело осознавать, что мать, при всей своей вспыльчивости и сумасбродстве оказалась права. Похоже, она видела директора насквозь.
— И это дорогого стоило, — вздохнул Гарри.
— К сожалению. И выходит, что я подвел весь род, привел его к вымиранию. Я так виноват!
— Основная вина лежит на Дамблдоре, — постарался утешить крестного Поттер. — Именно он добивался, чтобы ты остался в Азкабане, и не гнушался даже замарать руки кровью. В твоих же силах возродить род.
— Не хочу загадывать.
— Так или иначе, но Элла — оборотень, и ее кровь избавит Блэков от всех проклятий и сглазов, это точно. Только ты женись на ней и, как положено, введи в род.
— Ты стал прям профессионалом в этих делах, — ухмыльнулся Сириус.
— Пришлось, — пожал плечами Гарри. — Я ведь тоже последний из Поттеров.
— И правда, — погрустнел Сириус. — Как-то резко все изменилось. Мы были молоды, беззаботны, вся жизнь впереди — и тут раз, и все рухнуло.
— Значит, будем исправлять.
— Так просто?
— Вот легко точно не получится, — усмехнулся Гарри. — Но шансы у нас неплохие, не так ли? У тебя еще будет куча маленький волчат — Блэков.
— И будут все основания считать наш род темномагическим, — со смехом фыркнул крестный. — Но почему волчат?
— А ты думал, у волчицы от тебя котята народятся? — уже откровенно забавлялся Поттер.
— Да, в самом деле.
— Но это не страшно. Рожденные оборотни почти не зависят от луны. Впрочем, Элла сама тебе все объяснит.
— Разберемся. Это все уже мелочи.
— Верно. Нам в школу надо поторопиться. Во-первых, передать крестраж Тому, а во-вторых, пока меня не хватились.
Сегодня Сириусу повезло стать свидетелем того, как уничтожается вместилище души некогда Темного лорда. Все блэковское нутро возопило о темной магии, так тесно переплетенной со светлой, что на секунду дышать стало трудно. Все-таки, древний род — не просто слова, и семейное чутье выбрало именно этот момент, чтобы пробудиться. Все волшебники творят заклинания и чары, но лишь единицы видят их суть, сплетение магических потоков.
Тем временем Том оправился после воссоединения частей душ. Выглядел он, если честно, бледновато. Гарри даже поспешил поддержать друга, пока тот в обморок не грохнулся.
— Что-то последний раз оказался самым тяжелым, — охнул Реддл.
— Может, именно потому, что последний? — предположил Поттер.
— Скорее всего, — согласился Блэк. — Магические связи в тебе теперь ровные, хоть и с едва заметным вкраплением чужеродного, но такое не опасно.
— Ты это видишь? — удивился Гарри.
— Как выяснилось, да. Как ты себя чувствуешь, Том?
— Человеком, — заключил Реддл, прислушавшись к себе. — Во внешности ничего змеиного не осталось?
— Хм... — оба мага тщательно всмотрелись, а кое-кто еще и принюхался.
— У тебя глаза с янтарным ободком и чуть вытянутым зрачком, — ответил Сириус. — Но ничего экстраординарного.
Том недоверчиво покосился, потом трансфигурировал часть стены в зеркало и принялся разглядывать себя. Оказалось, что помимо немного необычных глаз у него осталась тоненькая полоска чешуек вдоль хребта, плавно переходящих в кожу, и все. Так что Реддл заключил: