Комментарий к 3. Саша
Ян и Саша родились в декабре 1975 г. и телесно идентичны.
Саша - https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56d0a/Y8wkjDVXw-I.jpg
Интернат - https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56e97/luUnOFCXCFg.jpg
https://pp.userapi.com/c638518/v638518777/56e50/GDzjYtFN6s8.jpg
========== 4. Альтиа ==========
Два мальчика на берегу строили дом из песка, и вдруг унесла их волна.
Поздний зимний вечер. Кружила злая метель. Она окрашивала воздух в бело-серые тона. Люди спешили домой, мечтая укрыться в тепле от ледяного ветра, что так и норовил забраться под одежду, а когда у него не получалось, бросал в хмурые лица прохожих пригоршни колючего снега. Люди думали, что в домах безопасно. Как же они ошибались!
Я сидел в одном из таких домов в просторной гостиной и вспоминал вчерашний день рождения: вкус сладкого торта, покрытого слоем шоколадной глазури, и пять маленьких свечек, весело горевших на нём. Я задул их, и отец подарил мне большущую пожарную машину с выдвижной лестницей. Полный восторг! А няня преподнесла толстую книгу сказок и обещала все их мне почитать. Мне нравилось в гостиной, потому что на полу лежал мягкий ворсистый ковёр. Я часто играл здесь, и няне было очень хлопотно чистить ковёр после моих нескончаемых забав. Отец говорил, чтобы она не позволяла мне сорить на ковре, но разве за мной можно уследить?
Мама умерла на следующий день после моего рождения. С тех пор обо мне заботилась няня. Она не могла иметь своих детей и относилась ко мне как к собственному сыну.
Няня сидела на стуле подле торшера — из-за тёмно-красного абажура с бахромой комната была погружена в кровавый полумрак — и читала сказку о Снежной Королеве. Я слушал и постепенно соскальзывал в сон.
Вокруг ледяные стены, кружит метель. Мне холодно, я замерзаю. Передо мной на ледяном полу лежат кусочки прозрачного чёрного льда. Я знаю, что мне надо сложить из них слово и это слово будет отражать мою сущность, но мне всего пять лет, и я не умею складывать слов. Мне остаётся только смотреть на переливающиеся и сверкающие в свете ярких звёзд зимнего неба льдинки. Но постепенно я понимаю, что это не звёзды, а глаза — глаза Снежной Королевы. Она насмешливо смотрит на меня, но даже её насмешка излучает холод. Лицо Снежной Королевы божественно прекрасно, и я заворожён его холодным величием и красотой. У неё за спиной развевается накидка или крылья, сотканные из бездонной ледяной тьмы.
— Ты хочешь холодный разум и ледяное сердце, мальчик? Я могу их тебе дать. Ты будешь смотреть в самое прекрасное зеркало холодного разума и видеть в нём своё отражение. Ты сможешь убивать без жалости, и совесть не будет мучить тебя, ведь ты будешь дарить смерть естественно. Разве это не прекрасно, не соблазнительно? Тебе ведь всё равно не собрать своей души из этих осколков.
Снежная Королева смеётся, а я продолжаю замерзать. Я настолько закоченел, что не могу сказать ни да, ни нет или качнуть головой.
— Ты молчишь, я расцениваю это как согласие.
Моё сердце останавливается, превращаясь в кристалл чёрного льда. Я отчаянно пытаюсь проснуться, открыть глаза, но метель кружит, кружит в голове, и у меня ничего не получается.
— Чтобы пробудиться, надо отдать лёд из сердца, но тот, кому ты его отдашь, умрёт, — говорит Снежная Королева, исчезая.
Няня услышала стон, посмотрела в мои полные отчаяния и боли глаза, но, видимо, решила, что я, как обычно, притворяюсь, чтобы привлечь её внимание, потому что мне наскучило слушать. А ей сказка очень нравилась, она с детства любила её и поэтому продолжила чтение. Я вновь застонал, но няня не оторвала взора от книги, словно специально не обращая на меня внимания. Я знал, что она любит меня, и надеялся на помощь. Вместо этого она продолжала читать проклятую сказку, а я умирал от холода.
«Почему она не поможет мне, не спасёт от ледяного плена смерти?»
От такого безразличия меня переполнила ярость. Пальцы сжали ворсинки ковра и вырвали небольшие пучки. Я решил отдать ей сковывающий сердце лёд. Наши с няней взгляды встретились. Пальцы всё ещё сжимали вырванный ворс ковра, только теперь я был абсолютно спокоен. Няня, наверное, подумала, что со мной всё в порядке и ничего не случилось.
Я почувствовал, как вышел из сердца кристалл льда. Лёд был чёрный с сетью алых трещин. Красно-чёрный кристалл пролетел от меня к няне и вошёл в её грудь. Кровь омыла лёд, и алых трещин стало больше. Лёд забирал тепло и гнал кровь в голову. Холодными потоками она врывалась в мозг, разрывала стенки сосудов, а няня видела только мои глаза, мои безмятежные глаза. Из серо-зелёных они превращались в чёрные. Чернота от зрачка распространилась на радужную оболочку, а потом затянула белки. Няня смотрела в чёрные бездны, они звали, манили: «Иди к нам. Здесь спокойно и хорошо. Здесь нет тревог, здесь только тишина. Иди, погрузись, растворись, согрей теплом. Ведь нам так холодно, так холодно».
Я сидел и спокойно наблюдал, как обмякло тело няни, а голова свесилась набок. Из носа и ушей струйками потекла кровь. На дорогом ковре образовалась лужа.
«Отец убьёт меня за такой беспорядок».
Тело няни накренилось ещё сильнее и упало в лужу собственной крови. Во все стороны полетели брызги, попали мне на лицо. Я вытер их рукой и посмотрел на ставшую алой ладонь. Сердце в груди билось легко и уверенно.
От сильного порыва ветра окно распахнулось. Холод ворвался в комнату. Снежинки падали на подоконник, ковёр, путались в ворсинках, цеплялись за занавески и раскачивались вместе с ними, таяли в луже остывающей крови — снежно-белые в тёмно-красном — это завораживало. И время, будто тоже поддавшись этому колдовству, замедлилось, созерцая.
Из щели под плинтусом выбежал шустрый таракан. Он, как радарами, ищущими цель, пошевелил усами и, сопротивляясь порывам ветра, побежал по ковру, преодолевая его ворсистую поверхность. Лапки таракана угодили в липкую густеющую кровь, но это его не остановило. Он достиг тела няни, забрался по подбородку на лицо и увидел темнеющую полость открытого рта, постоял так немного, словно раздумывая, и забежал в неё.
Полчища тараканов лезли из всех щелей и бежали к няне, а потом исчезали у неё во рту.
«Зачем они туда лезут?»
Я попытался встать на ноги, но у меня ничего не получилось: тело было слабым и ватным. На коленях я дополз до окна и закрыл створки, потом направился в кухню. Там стоял тазик с водой. Я хотел смыть кровь, что попала на лицо. Умывшись, я вытерся подолом рубашки, попытался вновь встать на ноги, и мне это удалось. Держась за стену, я прошёл в свою комнату, закрыл дверь, разделся, лёг в кровать и натянул одеяло до самых глаз. Я лежал, смотрел в темноту и думал: «Что же будет дальше? Холодно, как же холодно…»
В затопившей сознание ледяной ясности я увидел отца и его намерения. Папа поздно возвращался с работы, он вымотался за день и мечтал о том, как примет горячий душ, ляжет с няней в уютную мягкую постель и займётся с ней неторопливым расслабляющим сексом. За такие практические занятия он ей тоже платил, как и за возню со мной.