Дарующий Жизнь подошел к плачущему мальчику, что совсем недавно был Черным Богом и Палачом.
— Не плач, братец.
Он нежно обнял его, а тот уткнулся ему в плечо.
— Тим, твое Сердце… Оно было прекрасно. Я следовал за ним из развалин, хотел вернуть, но что-то сломалось во мне, и я превратился в жаждущего власти Черного Бога. — сказал Лик.
— А ты прекрасен без всякого сердца, Лик. Ты ведь поможешь мне найти и обрести его, как помог силам-сознаниям машин в той Войне? Ты помог им умереть, и они вошли в мое Сердце. И я обязательно дам тебе Жизнь. И не важно, что думает по этому поводу Тьма.
— Ты уже дал мне нечто большее, — ответил мальчик с глазами смерти.
Дети и взрослые продолжили жить вместе, даруя жизнь и смерть друг другу. Взрослые рождали детей, а те, сделав выбор, становились взрослыми, убивая в себе детей. Взрослые умирали, а затем вновь рождались детьми в новом воплощении. Противостояние перестало быть таким острым, но только соединившие в себе оба начала могли полностью перестать воевать. Те же, кому не хватало осознания, так и продолжали стараться захватить власть над другими в свои руки, и это всегда оборачивалось их гибелью. Потом во многих мирах дети забыли, что могут выбирать. Они смотрели вокруг и видели, как взрослеют окружающие их люди. Они думали, что это неизбежно, и тоже становились взрослыми. Тогда кусочек свободы выбора и власти покидал их душу, возвращаясь в круг Гран. И похоже, только в Мире Спокойствия дети помнили о своем праве и почти всегда оставались детьми. Именно такие дети основали свою страну, которую так и назвали «Страна детей». И Мир Спокойствия стал их домом, как, впрочем, и было с самого начала этой истории.
Комментарий к 25. Кай
Мир Спокойствия (иллюстрация автора) https://pp.userapi.com/c621700/v621700084/12206/Yb9jvsNAMrs.jpg
Привал Царя Мира Спокойствия (иллюстрация автора) - https://pp.userapi.com/c638518/v638518332/563ea/OPCRBDD-YVA.jpg
========== 26. Ян ==========
Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки Великая Русь.
Да здравствует созданный волей народов
Единый, могучий Советский Союз!
Я открыл глаза и тупо уставился в потолок, а с кухни продолжало орать радио.
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надёжный оплот!
Партия Ленина — сила народная
Нас к торжеству коммунизма ведёт!
Я напряг мышцы горла и просипел:
— Мама.
Звук отдавался где-то в голове, как когда закладывает уши. Я сел в кровати и вновь произнёс:
— Мама, мама.
Я мог говорить.
Прижал ладони к глазам и заплакал.
Немного придя в себя и успокоившись, я встал, вышел в коридор и заглянул в зал. Мама лежала на диване, запрокинутая голова почти свешивалась через подлокотник. Всматриваясь, я наклонился к ней, и тут её глаза открылись. Я вскрикнул и отпрянул, готовый захлопнуть дверь и бежать. Мама тоже вскрикнула, подскакивая.
— Блядь, Ян! Прости Господи! Ты сдурел так пугать?! Ох, чуть сердце не выскочило. Ох, Господи, это ж надо так.
— Я…
— Ты, только ты и сведёшь меня в могилу!
— Да я просто гимн слышу, а ты его не выключаешь, вот я и пришёл.
— Так буди по-человечески, чего таращишься?
Я вышел в кухню и прикрутил галдящее радио. Я был на грани того, чтобы опять расплакаться, и, чтобы отвлечься, зажёг газ, набрал в чайник воды и поставил на плиту.
— Мам, ты чайник сама выключишь?
— Выключу, если жива буду.
Я приостановился, чтобы ещё раз извиниться, но к горлу вновь подкатил ком. Прошмыгнув в свою комнату, я закрыл дверь, отодвинул от стены старый проигрыватель, что стоял на столе, и достал из него дневник. Начал листать.
Когда же всё превратилось в сон? Я читал записи и не мог понять, что было реально, а что нет. Главное, что мама жива и я могу говорить, всё остальное ерунда. Так, чёрный алтарь стоит, значит, я и правда магией занимался. Нахер всё выкину! А где же сестра? И вещей её нет. Не могла же она мне присниться.
На кухне мама загремела посудой. Я выглянул в коридор.
— Мам, а где Лиля?
— Ты что, меня разбудить разбудил, а сам так и не проснулся?
— Ну, мам, не издевайся. Так, где Лиля?
— Где-где, у Славочки своего ненаглядного. Выходила б уже за него, а то детей наделают, а мне потом выгребай.
Так вот почему её вещей нет! Как же я это забыл? Я вновь начал читать дневник.
«Надеюсь, с Колькой всё было только во сне», — подумал я, чувствуя, как краснеют уши, но в груди странно потеплело.
— Иди чай пить, — позвала мама.
Я сунул дневник под подушку, натянул шорты с футболкой и пошёл в кухню. Дневник со своей задачей различения сна и яви не справился. Как долго продлится нынешний проблеск здравомыслия? Прежде чем я вновь уйду во тьму с головой.
— Мам, а какое сегодня число?
— У-у, как у тебя всё запущено. На календарь посмотри.
Я посмотрел на отрывной календарь, что висел под радио. 31 августа.
— Завтра в школу, сынок.
— Что?! Как же так! Ведь каникулы только начались!
— Ты и впрямь угорел там со своими волшебными свечами и чудодейственными песнопениями. Адонай! Кто он, твой Адонай, прости Господи?
— Господи. Адонай — это и есть твой Господи.
— Вот, чёрте что мелешь! Лучше бы к школе подготовился, обложки надел, тетрадки подписал, а то они у тебя уже мхом за лето поросли.
— Это не мох, а пыль.
— Вот и я о том, а то всё Адонай да Адонай, прости Господи.
— Что-то раньше ты такой набожной не была.
— А раньше никто не был. Раньше Советский Союз был.
— Ага, Союза нет, а гимн всё передают. Кстати, точно школьную форму покупать не надо?
— Точно, я с классной разговаривала, она сказала, что будете ходить в чём Бог пошлёт. Что там тебе твой Адонай прислал?
— Да выкину я всё сегодня, и алтарь, и свечи! Всё, перерос.
— Ну и слава Богу, оно ж, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не ру… ой, что же я сижу тут с тобой? Совсем меня заболтал! Собираться ж на работу надо.
Я вновь посмотрел на календарь. 31 августа. Приподнял лист — 1 сентября.
— Ну, как же так-то?!
— Так, хватит стонать, у тебя сегодня куча дел, список на холодильнике. Вечером подъедешь на работу, сумки с продуктами заберёшь. Слышал?
— Да слышал, слышал!
— Не забудь, я ещё ближе к пяти позвоню. Чтоб ответил, а то вечно трубку не берёшь.
— Хорошо.
Я встал и поплёлся к себе. Плюхнулся на кровать. Завтра опять в эту проклятую школу! Лучше бы я не просыпался!
На линейку все пришли кто в чём. Такой пёстрой и перевозбуждённой школа никогда не была. После линейки всех загнали на классный час. Мы с Колькой засели на последней парте у окна. Учительница что-то говорила, звук её голоса до нас доходил, а вот смысл терялся где-то посередине класса, поэтому мы сначала играли в крестики-нолики, а затем смотрели в окно на людей, машины и ждали, когда всё закончится и нас уже отпустят.