Отец постучал в дверь, но никто не открыл, он постучал ещё раз, прислушался, но за дверью была только мёртвая тишина. Порывшись в сумке, он достал свой ключ и открыл дверь, разделся, переобулся в домашние тапочки и прошёл в гостиную, залитую красным светом. Переступив порог, он замер на месте, видя, но до конца не осознавая: опрокинутый стул, неподвижная няня в его любимом чёрном шёлковом халате, расшитом китайскими иероглифами и аистами, расползающаяся лужа крови, а в ней книга сказок с картинками. Взгляд на книгу вывел его из ступора, и он бросился к моей комнате, распахнул дверь и, увидев меня, спокойно спящего, облегчённо вздохнул, тихонько прикрыл дверь и позвонил в полицию.
После того, как тело унесли, а полиция уехала, он сидел, глядя на скатанный ковёр, и думал, какое счастье, что я спал и ничего не видел.
В морге, когда труп няни вскрыли, из него ринулись сотни тараканов.
— Что за дьявольщина?! — вскрикнул, отшатываясь, патологоанатом.
Когда тараканы разбежались по тёмным углам, он заглянул в брюшную полость. Впрочем, смотреть было не на что: тараканы съели все внутренности.
Все эти образы разворачивались в моём сознании подобно сновидениям, но совершенно не затрагивали меня.
На следующий день отец сообщил, что няня умерла. Я был тих и задумчив. Папа решил, что я печалюсь из-за смерти няни, но он ошибался. Я, познавший бесчувствие, прощался с собой, замёрзшим в покоях совершенного разума.
Комментарий к 4. Альтиа
Миры Яна и Саши похожи на наш, а вот мир Альтиа гораздо ближе к Миру Спокойствия с его магией, а потому в нём могут случаться очень странные события, больше напоминающие ночные кошмары, чем обыденную реальность, но никого это не удивляет.
========== 5. Амит ==========
Амит и Бха двигались по горной тропе в ярком свете полной луны.
— А чему ты учишь, Бха?
— Тебе самому придётся это узнать.
— А если я не смогу?
— Я бы врезал тебе ещё раз, но думаю, что достаточно будет пинка по твоей голой заднице.
Амит сразу бросился вперёд, спасаясь от наказания. Все мысли как ветром сдуло. Правда, далеко он не убежал — впереди оказался тупик. Спереди и справа от тропинки отвесные скалы, а слева пропасть.
— Дальше дороги нет, — сказал Амит подошедшему отшельнику.
Тот обогнул него и, засунув руку в широкую трещину в скале, вытащил из неё веревку, что уходила куда-то вверх.
— Лезь, — сказал он, давая верёвку Амиту. — Представь, что ты факир на площади, а вокруг толпа зевак.
— А можно без людей, а то я голым немного стесняюсь.
Бха тяжело вдохнул, а когда он выдохнул, Амит уже скрылся где-то наверху. Оттуда донёсся радостный вопль.
«Почему они всегда такие непостоянные?» — подумал Бха и полез за Амитом.
В пещере было сухо и тепло. Пол устилали хрустящие под ногами циновки. У дальней стены в естественном углублении тлели красные угли. Дым уходил в трещину в скале. Амит возился у очага.
— А откуда ты носишь воду?
— Из ручья, он впадает как раз в ту речку, в которой ты с таким удовольствием плескался.
Амита всего прямо передёрнуло, когда он вспомнил, как было холодно, и страшная мысль посетила сознание при виде добродушно улыбающегося отшельника: «А ведь купался я там не в последний раз». А отшельник всё продолжал улыбаться — ужас!
— Да ты не переживай. Утром и вечером, это не так много.
— Два раза в день?!
— Да, на рассвете и на закате.
— Два раза! Эх, — вздохнул Амит, — ладно!
— Сегодня мы есть не будем.
— Ладно.
— Вот тебе одеяло, укроешься.
— Ладно.
— Ложись спать у очага, к утру станет прохладно.
— Ладно.
— И заткнись.
— Ладно, — сказал в последний раз Амит и, укрывшись колючим шерстяным одеялом, уснул, засмотревшись на переливающийся в углях огонь.
Бха сел рядом с мальчиком и посмотрел на него.
«Родом ниоткуда. Дорогой в никуда. Чистая душа покоится в ладонях ветра».
Покрывало, что занавешивало вход в пещеру, колыхнулось, пропуская внутрь ветер.
«Я здесь, Бха». — «Мир тебе, Ветер». — «Мир тебе, Бха». — «Родом из Света. Дорогой в жизнь. Чистое я покоится в глубине вод».
Прохлада горной реки заполнила пещеру.
«Я пришла, Бха». — «Мир тебе, Вода». — «Мир тебе, Бха». — «Родом из Сияния. Дорогой огня. Чистое тело покоится в ясном пламени».
Угли очага заискрились, взметнулись языки пламени, освещая лицо Бха и спящего Амита.
«Я с тобой, Бха». — «Мир тебе, Огонь». — «Мир тебе, Бха». — «Родом из Тёмного. Дорогой тишины. Чистый дух его покоится в сердце земли».
Вздох монолита внизу и каменных стен. Незримое колебание воздуха и огня в очаге. Амит, не просыпаясь, подтянул покрывало и укрылся с головой.
«Я вокруг, Бха». — «Мир тебе, Земля». — «Мир тебе, Бха». — «Вы видите его спящим. Примете ли вы его пробудившимся?» — «Да», — вздохнул Ветер. — «С удовольствием», — журчала Вода. — «С радостью», — искрился Огонь. — «С любовью», — отвечала Земля. — «Что ж, — сказал Бха, — да будет так!»
Он вновь посмотрел на Амита. Тому снились сны.
Вновь весёлый и всеблагостный Кришна звал к себе Амита, и Амит не стал противиться. С недавнего времени он понял, что глупо сопротивляться тому, что должно случиться, а ещё глупее
— самому себе. Он побежал к Кришне, и Кришна, достав свирель, стал учить мальчика играть. Амит пробовал, и от звуков, что он извлекал, гопи бросались врассыпную, а Кришна валялся на земле, покатываясь от хохота. Амит вернул свирель Кришне, и тот заиграл, всем видом показывая: учись, Амит, как это надо делать. Гопи взялись за руки и пустились вокруг них в пляс.
Гопи были нагими, да и сам Амит не потрудился что-нибудь на себя накинуть. Ему нравилось смотреть на их танцующие тела. От этого в низу живота что-то приятно сжималось, и он решил не смотреть, что там происходит с его мужским достоинством, боясь, что вновь застесняется. Амит смеялся и просил, чтобы его тоже пустили в круг. Мальчика взяли за руки и закружили в хороводе.
Кришна уже не играл, а возвышался над этой круговертью, и облик его делался всё страшнее и страшнее. А затем он стал выхватывать из круга смеющихся гопи и засовывать в свой пылающий рот. А гопи танцевали, смеялись и не замечали, что их становится всё меньше и меньше. И только Амит видел, что происходит. Он пытался вырваться из хоровода, но пальцы гопи, словно клещами, держали за руки и кружили, влекли за собой. Кришна ел гопи одну за другой, но всё время смотрел только на Амита, и животный ужас захлёстывал мальчика от этого взгляда.
«Я буду последним», — понимал он.
Осталась только одна гопи. Они скакали, взявшись за руки. Гопи была как заводная кукла — со стеклянными глазами. Она смеялась, а он видел её гнилые зубы и струйку слюны, бегущую по подбородку. И вот чёрная рука Кришны выдернула её. Амит остановился, сел на землю, потом лёг, зажмурился и, свернувшись калачиком, замер в ожидании неизбежного. И неизбежное случилось — его схватили за руку и затрясли.