Валька с Сёмкой сидели на ступенях перед дверью. Да, дверной проём был, как и часть стены, вот только дома за ними не оказалось.
Увидев машину Тимура, они бросились навстречу, но, видимо, все доски попадали в трещины, и они замерли на краю разлома.
— Что случилось?! — крикнул Чен.
— У него был огненный шар! — прокричал в ответ Сёмка, разводя руки.
— Он гнался за нами! — добавил Валька.
— Кто гнался?
— Мужик, а потом пришёл он — и бабах! Всё улетело.
— Да вы можете по-человечески рассказать?!
— Вы сначала нас лучше вытащите отсюда.
— Тут одну доску можно достать, — сказал Чен, лёг на землю и потянулся в трещину.
Вытащив доску, он, поочередно перекидывая её через разломы, добрался до мальчишек, и те на радостях бросились его обнимать, а потом они вместе вернулись назад.
— К нам забрался какой-то пидор, — рассказывал Валька, уплетая сосиску, когда они расстелились и сели под деревьями, — его Сёмка увидел, когда он по доскам крался. Мы испугались и спрятались на чердаке, но он как-то догадался, что мы там. Звал нас, зайцами называл…
— Зайчатами, — вставил Сёмка, — ага, так противно. Бр-р!
Он передёрнул плечами и затолкал в рот печенье. Дина погладила его по голове.
— …и уже поднимался по лестнице, когда этот пацан появился.
— Какой пацан? — спросил Чен.
— Да не знаю! Я его первый раз видел. У него огненный шар был и пятно на щеке. — Валька коснулся левой скулы. — И он им в него кинул. Тут всё как затрясётся. Мы бежать, вылетели из дома, оглянулись, а дома уже и нет.
— А пацан?
— Он этого урода пинал, когда всё рушиться стало, видимо, с ним вниз упал.
— Да, жалко, — вздохнул Сёмка.
— Мы смотрели-смотрели, звали, но там только обломки и море.
— Где же мы теперь жить будем? — спросил Витька.
— Что-нибудь придумаем, — сказала Дина и глянула на Тимура, который от рассказа мальчиков даже про свой фотоаппарат забыл.
— А чего тут думать, едем ко мне, студия большая, да и в Париж я вас обещал свозить.
Тут из леса вышли Чёт и Быстрый.
— Чёт! — сказал Чёт.
— Ага, — подтвердил Быстрый, — вот так их одних оставлять.
Они ехали в студию и обсуждали, как жить дальше.
— Тимур, а нас кукольники не заберут? — спросил Чен.
— Им сейчас не до нас, — сказал Быстрый.
— Почему?
— Потому, — сказал Тимур и протянул ему телефон.
«НЕТ СЕТИ!» — светилась красная надпись вверху экрана.
— Вот, не зря я тебе вчера сказала, снимай наличные, как чуяла!
— Эх, Динка, что бы я без тебя делал!
— Я бы сказала, да мальчики услышат, а они у нас ещё маленькие.
— Ха! Насмешила так насмешила!
— Знаете, я больше не буду вас фотографировать, — сказал Тимур.
— Почему?
— Живыми вы мне больше нравитесь.
*
Я открыл глаза и с трудом разжал кулаки. Ногти оставили на ладонях серповидные лунки. Бешено билось сердце.
«Спаси их!» — был ли это мой крик, или того огненного шара, или нас двоих? Какая разница, ведь он его услышал! Но разница была, и существенная. Если он услышал меня, значит, я смог повлиять на события сновидения, а не остался, как обычно, сторонним наблюдателем.
Точно так же и в реальной жизни, я хотел сам принимать решения, а не слепо следовать чужим указаниям. Пусть даже маминым и из лучших побуждений. Я хотел, чтобы моя жизнь перестала быть сном. Я хотел проснуться.
— Ты чего такой серьёзный? — спросил Степан Юрьевич.
Я поднял взгляд и понял, что, видимо, всё это время он смотрел на меня. Но я не отвёл взгляда и не стал стесняться.
— Так страшно, но интересно жить самому.
— Да, поначалу действительно бывает страшно, но ты уже сделал первый шаг, теперь главное — не останавливаться и идти до конца.
Сойдя в Лазоревской, мы разделились: он пошёл по своим делам, а я на пляж. Встретиться мы договорились через два часа на автобусной остановке.
Так здорово было поплавать и понырять в море. Я очень люблю море, почти так же, как лес. Оно такое же бескрайнее, шумное в вышине и тихое внизу, такое же живое. Валялся на камнях, греясь на солнце, смотрел, как дети складывают из голышей пирамидки, и тоже парочку сделал.
Я переоделся в раздевалке и вышел к остановке заранее, так как боялся опоздать. Поставил сумку под лавочку и сел, разглядывая спешащих или гуляющих людей, подходящие и уходящие автобусы. Мамедово ущелье, прочёл я на одном их них. Видимо, о нём говорил Степан Юрьевич. Поначалу я не волновался, но два часа прошли, а Степан Юрьевич не появился. Я начал оглядываться, но его нигде не было видно. Я вновь сел, решив ещё подождать, вдруг его что-то задержало, не мог же он меня бросить. Миновал ещё час, и я понял, что он не придёт. Я сидел и не знал, что делать дальше. Самому искать лодочные гаражи с рекой, ещё подождать или садиться на автобус и ехать в ущелье? Но его адреса я так и не спросил, хотя я знал его имя и мог поузнавать на месте.
Мне не у кого было спросить совета или опереться на чьё-то мнение, ведь, решив жить самостоятельно, я должен был теперь вновь и вновь подтверждать этот выбор новым. Поеду в ущелье, подумал я, вставая. В этом была хоть какая-то цель и смысл. Осталась самая малость — раздобыть на билет денег. Я искал взглядом, у кого бы их стрельнуть, и заметил Степана Юрьевича, спешно переходящего дорогу. Будто ощутив моё внимание, он поднял голову, и наши взгляды встретились. Когда он ступил на тротуар, озабоченность и беспокойство почти покинули его лицо.
— Ян, сынок, прости, что так задержался. — Он держался за грудь и никак не мог отдышаться. — Бежал, как мог, боялся, что ты меня не дождёшься, а я, дурак старый, тебе даже адреса не оставил. Ян…
Я почувствовал, что у меня по щекам катятся слёзы, и зашмыгал носом.
Мы благополучно доехали до ущелья, а по пути он рассказал, почему задержался, но из-за шума мотора я почти ничего не понял, да и неважно мне это было. Автобус свернул с трассы в ущелье. Как выяснилось, Мамедок было две — верхняя и нижняя, он жил в верхней. Домик у него был небольшой: две комнаты и кухня. Меня поселили в мансарде. Там стояли две кровати, шкаф и старый комод.
— Матери позвони, — сказал он мне, когда я спустился.
— Может, потом? Она всё равно не ждёт от меня вестей.
Он посмотрел на меня с укоризной, и я сел звонить. Набрал на крутящемся циферблате номер. Пошли гудки. Никто не брал. Я уже хотел повесить трубку, как раздался щелчок и мамин голос спросил:
— Алло?
— Мам, привет!
— Ян, Ян, это ты?!
— Да, это я.
— Ян, ты где есть, с тобой всё хорошо?
— Да, а что?
— Ян, ты где, откуда звонишь?
— Да что случилось?
— Что случилось? Он ещё спрашивает! — Беспокойство в мамином голосе быстро сменялось гневом. — А то случилось, что ещё вчера мне позвонила Колина мама и спросила, можно ли прийти с тобой поговорить. Оказывается, ты уже должен был быть дома, потому что ей позвонил Коля сообщить об успешно сданной математике и сказал, что тебя отчислили и ты уехал домой. Что молчишь, язык проглотил? Ян?!