– А теперь смотри, – он демонстративно убрал руки с управления, достал свою книгу и раскрыл её на коленях.
Витька честно посмотрел. Но они уже уходили на теневую сторону, станция впереди погасла, растворилась на фоне чёрного неба. Смотреть было совершенно не на что.
Прошло около получаса. Дед читал книгу, пассажиры в салоне делились первыми космическими впечатлениями, а Витька от скуки заполнял судоку. И вот наконец слева заалел абрис планеты, Солнце не взошло, а буквально всплыло над горизонтом, наискось прострелив кабину ослепительно-белыми лучами. Дед поморщился, крутнул регулятор, затемнил стёкла со своей стороны.
Витька глянул вперед – и замер. Уже не яркая звёздочка, а сложная конструкция из цилиндров, сфер, ферм и солнечных панелей висела высоко над горизонтом. До неё оставалось километров десять. Станция приближалась, росла на глазах, занимая всё больше места в лобовом стекле. Сначала четвертушку, потом половину, и вот она уже не вмещалась в стекло целиком, нависала над головой, загораживая половину неба. И только в этот момент, задрав голову вверх и провожая взглядом станцию, уходящую над ними назад, Витька вдруг понял, что фокус-то у Деда не удался! Промахнулся он, промахнулся, самонадеянный старый сыч! Витька невольно чуть усмехнулся, и это лёгкое мимолётное торжество не укрылось от проклятого Деда.
– Ты ж смотри, смотри, – сказал инструктор и, взявшись за сайдстик, развернул челнок кормой вперёд. Нос корабля теперь вновь смотрел на станцию, и стало заметно, что они летели теперь не только вперёд, но и вверх. Траектория загибалась всё круче, и вскоре Витька почувствовал себя в лифте, плавно поднимающемся вдоль МКС. Не успели они всплыть над станцией, как она сама собой начала подползать под них. И всё это без единого прикосновения к управлению, без малейшего разгонного или тормозного импульса.
– Вот это и есть "кручёный в угол", – сказал Дед. – Сложная траектория, точный расчёт. Потом научу, лет через пять тоже так сможешь, если будешь тренироваться.
– А зачем? – неожиданно разозлившись на самого себя за неудавшееся злорадство, раздражённо буркнул Витька.
– Что – зачем?
– Ну, зачем мне вот это вот всё? – Витька чувствовал, что закипает, что всё его накопившееся раздражение на этого непонятного Унылого Деда неудержимо, неконтролируемо рвётся наружу. – Зачем мне пять лет разучивать эти трюки под куполом цирка? Я что, похож на акробата? Разве нельзя было подойти по-человечески, в автоматическом режиме?
Дед несколько секунд молча смотрел на него, и за эти бесконечные секунды Витька сто раз успел пожалеть, что сорвался. Не простит ему Дед этого хамства. Загнобит. Теперь точно загнобит.
Но тот только спокойно сказал:
– Конечно, можно было. Но автомат вывел бы тебя в район станции, а потом полчаса ёрзал бы вокруг нее на малой тяге. Тратил бы время и горючее. А мы р-р-раз – и прямо в лузу. Не тратя топливо. Не тратя время. Одним точно рассчитанным движением.
Он сделал паузу и посмотрел на Витьку поверх очков.
– Пойми, я не против автоматики, – продолжил он. – Автоматика – это здорово. Она быстрее считает, она почти не ошибается, она следит за сотнями параметров одновременно. И лишь в одном она пока что уступает нам: она лишена фантазии. Не пришили ей пока такое качество. Даже экспертные системы, которые управляют нашим кораблём, всегда идут по пути наименьшего сопротивления, по знакомой наезженной дорожке. И любая нестандартная ситуация способна поставить их в тупик. А мы – люди – мы созданы для нестандартных ситуаций и нестандартных решений. В этом вся красота нашего ремесла. И если я могу решить задачу творчески, нетривиально, сэкономить время или топливо, значит я не зря занимаю это кресло. Как-то так.
Витька уже понял, что нарвался на очередную дедову лекцию, и лишь смиренно внимал.
– Знаешь кто такие дети Мадженты2? – спросил Дед.
Витька только помотал головой.
– Полвека назад так называли пилотов, которые привыкли слепо следовать пурпурной линии на экране прибора. Они разучились летать, превратившись в операторов бортовых систем. И когда системы по какой-либо причине отказывали, пилоты не справлялись с управлением и разбивались. Я не дитя Мадженты, я смогу посадить этот корабль, даже если вырубится вся автоматика. А ты? Ты – сможешь?
2
Калька с английского Children of Magenta. Этот термин впервые использовал в своём докладе капитан American Airlines Уоррен Вандербург (Warren Vanderburgh) в 1997 году. Он заявил, что авиационная индустрия готовит пилотов, слишком зависимых от пурпурных линий на экранах бортовых систем, которые, собственно, и управляют самолетом вместо экипажа. После катастрофы Airbus 330 авиакомпании Air France над Атлантикой в 2009 году американский лётчик и публицист Уильям Ланжевише (William Langewiesche) развил эту мысль, придя к заключению, что «нас засасывает воронка, в которой плохие навыки пилотов ведут ко все большей автоматизации, а автоматизация, в свою очередь, еще больше ухудшает эти навыки».