– Держись! – сквозь рёв стихии пробивался голос Константиныча. – Скоро будет легче!
И действительно, через пару минут, показавшихся Виктору часами, рывки стали не такими свирепыми. Автоматика тоже не дремала, пытаясь парировать броски и дать людям возможность хоть как-то управлять своим аппаратом в этом аду. Слева сверкнуло, Витьке со страху показалось, что совсем рядом, буквально в сотне шагов. Он взвизгнул, больше от неожиданности, чем от страха и вильнул вправо.
– Два три, дальше работайте с Башней, – раздался голос диспетчера. – Оставайтесь на той же частоте. Мягкой посадки и храни вас бог!
В стекло грянул заряд дроби. Витька зажмурился. Дождь, – понял он. Громыхнуло где-то рядом. Кажется, позади.
– Ты управлять-то собираешься сегодня или нет? – услышал он слева.
– Два Три, это Башня, – раздалось в наушниках. – Вы выше глиссады, увеличьте скорость снижения!
Чтоб вы все сдохли! Помереть спокойно не дадут! Виктор стиснул зубы и сконцентрировался на директорах. Сейчас всё в его руках. И никто ему не поможет, ни Константиныч, ни автоматика. Сам, всё сам!
Витька наклонил нос челнока вниз. Нырнули. Пошла расти горизонтальная скорость.
– Удаление десять миль, высота семь тысяч шестьсот футов. В глиссаде!
Чёртов британец со своей имперской системой! Сколько это в метрах и километрах? А впрочем, не всё ли равно! Главное – в глиссаде! Скорость растёт, растёт скорость. Надо гасить. Стараясь в этой свистопляске держать директора, он протянул руку и потянул рукоять выпуска воздушных тормозов, косясь на спидометр. Вот так, ещё немного… ещё… Скорость вернулась в норму.
– Пять миль, на курсе, на глиссаде. У вас великовата скорость. Рекомендую снизить.
– Если снизим – упадём! – стараясь не лязгать зубами, заорал Виктор. – Это наша нормальная скорость, привыкайте!
На том конце уважительно заткнулись.
– Две мили, ниже глиссады на триста футов!
Витька потянул сайдстик на себя, возвращая челнок на расчётную траекторию. Вокруг всё сверкало и гремело, залпами прилетал в лобовое стекло дождь.
– Шасси! – услышал Виктор. – Шасси выпускай!
Хекс, и как он мог забыть! Он дёрнул ручку выпуска, и… ничего не произошло! Шасси не выпускались!
– Полторы мили, на курсе на глиссаде. У вас падает скорость!
Витька автоматически глянул на спидометр: да, скорость уже приближалась к четыремстам километрам в час, и продолжала падать. Сейчас свалимся… а впрочем, какая разница… шасси не вышли…
Ну как же так?! Столько вынести, столько пережить, бороться до конца и гробануться на самом финише из-за технического отказа! Виктор закрыл глаза и отпустил сайдстик. Теперь всё было неважно.
– Виктор! Ты чего? Виктор! – донеслось слева.
– Всё, Евгений Константинович, – на Виктора навалилась вся усталость прошедших суток, придавила к креслу десятикратной перегрузкой. – Шасси не вышли.
– Да как не вышли?! Зелёные горят!
Витька распахнул глаза: на панели ровным зелёным цветом горели три индикатора. Шасси вышли и встали на замки.
И тут Витька понял. Для него сигналом выпуска шасси всегда были шум и вибрация от завихрений воздуха. Сейчас он их не услышал и не почувствовал, потому что их и так было с избытком. А шасси-то вышли!
– Два Три, выше глиссады! Теряете скорость!
Виктор встрепенулся и направил нос челнока вниз. Но скорость росла очень медленно, корабль начал раскачиваться и вяло реагировал на рули.
– Тормоза, – подсказал Константиныч. – Убери тормоза.
Витька мысленно хлопнул себя по лбу и толкнул рычаг тормозов на уборку. Скорость стала нарастать.
– Удаление одна миля, высота семьсот пятьдесят. На курсе, на глиссаде.
Вот и всё. Момент истины.
– Пятьсот.
– Тормоза, – напомнил Константиныч.
– Триста.
– Двести.
– Сто.
– Выравнивай! – каркнул Константиныч.
Сквозь клочья тумана и струи дождя, летящие прямо ему в лицо, Виктор разглядел приближающиеся снизу огни полосы… они приближались очень быстро. Слишком быстро! Он рванул сайдстик на себя.
– Куда?! Куда так резко?! – крикнул Константиныч. – Держи! Теперь держи!
Корабль повис в нескольких метрах над мокрым бетоном. Его швыряло с крыла на крыло, но он продолжал лететь. Под ним мелькали и уходили назад огни и посадочные знаки. Перелёт, ах, какой же перелёт! А полоса ж и так короткая, на пределе! Выкатимся! Хекс, выкатимся же!
Боковым зрением Виктор уловил резкое движение слева от себя, и через секунду челнок как будто багром зацепили за хвост. Он резко затормозился и тяжело, косо, по-вороньи шмякнулся на полосу. Виктор опустил переднюю стойку и наконец-то смог повернуть голову. Константиныч шипел и скалил зубы от боли, но рукоять тормозного парашюта была вытянута.