Вслух же он произнес:
— Думаю, этот вопрос рассматривался юристами фирмы и отделом менеджмента. Вряд ли они достаточно профессиональны, чтобы разобраться, где работала стандартная инженерная мысль, а где — вдохновенно-творческая.
Казалось, ответ несколько смягчил Уолдо.
— А что говорит о проблеме ваша исследовательская группа?
— Ничего утешительного, — сухо ответил Стивенс. — Доктор Рамбо, очевидно, просто не хочет верить данным, которые у меня есть. Он говорит, что все это невозможно, однако вид у него при этом очень несчастный. Думаю, уже много недель подряд он живет на аспирине и нембутале.
— Рамбо, — медленно произнес Уолдо. — Я вспоминаю этого человека. Посредственность. Только память и никакой интуиции. Не думаю, чтобы я был обескуражен только потому, что Рамбо чувствует себя озадаченным.
— Вам и вправду кажется, что надежда есть?
— Это не должно быть слишком сложным. Я уже немного обдумывал эту проблему. После звонка мистера Глисона. Вы дали мне дополнительные сведения. Сейчас я вижу по крайней мере два новых направления, которые могут оказаться весьма плодотворными. В любом случае, всегда существует хотя бы один правильный подход.
— Значит ли это, что вы принимаете предложение? — настойчиво спросил Стивенс, явно нервничая.
— Принимаю? — Брови Уолдо взлетели вверх. — Мой дорогой сэр, о чем вы? Мы просто ведем светскую беседу. Я не буду помогать вашей компании ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, увижу, как ваша компания полностью разорится, обанкротится и развалится. Пусть это послужит для всех хорошим уроком.
Стивенс с трудом сдержался. Обманул! Жирный слизняк просто играл с ним, водил за нос. В нем не было ни капли благородства. Тщательно взвешивая слова, он сказал:
— Я не прошу, чтобы вы щадили САЭК или испытывали к ней жалость, мистер Джонс. Я обращаюсь к вашему чувству долга. Дело касается интересов общества. Жизни миллионов людей зависят от нас. Неужели вы не видите, что наша служба должна существовать независимо от моего или вашего желания?
Уолдо выпятил губы:
— Нет, — сказал он. — Боюсь, меня это совсем не касается. Благополучие всех этих безымянных червей Земли, ползающих по ней, совершенно не моя забота. Я уже сделал для них гораздо больше, чем было нужно. Едва ли они этого заслуживают. Если их предоставить самим себе, то очень скоро они вернутся назад к каменным топорам и пещерам. Вы когда-нибудь видели обезьяну в цирке — одетую, как человек, и выделывающую всякие трюки на роликовых коньках? Так вот, хочу чтобы вы хорошенько запомнили: я не буду изобретать коньки для обезьян.
«Если я задержусь здесь еще хоть ненадолго, мне придется заплатить уйму денег в качестве штрафа за оскорбление действием», — подумал Стивенс.
Вслух он произнес:
— Я так понимаю, это ваше окончательное решение?
— Именно. Правильно понимаете. До свидания, сэр. Я получил удовольствие от вашего визита. Спасибо.
— До свидания. Спасибо за обед.
— Не за что.
Когда Стивенс повернулся и направился к выходу, Гримс сказал ему вдогонку:
— Джимми, подожди меня в приемной.
Как только Стивенс вышел и перестал их слышать, Гримс повернулся к Уолдо и смерил его взглядом.
— Уолдо, — медленно произнес он, — я всегда знал, что ты один из самых низких и самых вспыльчивых из ныне живущих людей, но…
— Твои комплименты совершенно меня не трогают, дядюшка Гус.
— Заткнись и выслушай меня. Как я уже говорил, ты слишком испорчен и эгоистичен, чтобы с тобой можно было жить, но сегодня впервые я понял, что ты еще и обманщик, с которым нельзя иметь дело.
— Что это значит?
— А вот что! У тебя нет и не было идей, чтобы решить проблему, над которой бьется этот парень. Зато у меня есть догадка: ты просто спекулируешь на своей репутации, как фокусник. Только для того, чтобы заставить его помучиться. Зачем? Ты — хвастливый дешевый шулер, и если ты…
— Прекрати!
— Ну, давай! — медленно сказал Гримс. — Пусть у тебя подпрыгнет давление. Я не буду вмешиваться. Чем скорее тебя разорвет, тем лучше.
— Дядюшка Гус, — успокоившись, начал Уолдо, — почему ты думаешь, что я блефую?
— Потому что я тебя знаю. Если бы ты чувствовал в себе силы решить эту проблему, ты бы, проанализировав ситуацию, разработал план, как припереть САЭК к стенке, помогая им выйти из затруднительного положения. Только так ты мог бы добиться реванша.
— Ты недооцениваешь силу моих чувств…
— Да, черт возьми! Только я еще не закончил! Теперь относительно того коротенького светски-изысканного разговора о твоем отношении к человечеству. Голова на плечах пока у тебя есть: точно так же, как и я, ты прекрасно понимаешь, что из живущих на Земле людей ты, наверное, больше всех заинтересован в нормальной работе энергосистемы. Следовательно, ты не видишь никаких путей исправить ситуацию.
— Ты что? Просто меня совершенно не интересует ни эта, ни подобные проблемы вообще. Я с ними никак не связан. Ты должен был бы об этом знать.
— Не связан? Да? А кто выплавил сталь для этих стен? А? Кто вырастил того бычка, из которого был сегодняшний бифштекс? Ты также зависим от всего этого, как пчелиная матка от своего роя. И так же беспомощен.
Уолдо выглядел изумленным. Через некоторое время он пришел в себя.
— О нет, дядюшка Гус. Я на самом деле независим. Запасов здесь хватит на годы.
— На сколько лет?
— Ну… м-м… около пяти.
— А что потом? Ты вполне можешь прожить еще пятьдесят — если будешь получать все необходимое. От чего ты предпочитаешь умереть? От голода? Жажды?
— Вода — не проблема, — задумчиво произнес Уолдо. — А относительно пищи… Думаю, что можно использовать гидропонику, выращивать животных на мясо…
Гримс прервал его весьма злорадным смешком:
— Вот доказательство моей правоты. Ты не знаешь, как решить эту проблему, поэтому ищешь пути спасения собственной шкуры. Я тебя прекрасно знаю. Ты не нес бы все эту гидропонную чушь, если б знал ответ.
Уолдо задумчиво посмотрел на Гримса.
— Это не совсем так. Правда, решения я не знаю, но у меня, действительно, есть несколько идей на этот счет. Готов спорить на что угодно, я смогу найти ответ. Теперь, когда ты обратил мое внимание… Что ж, должен признать: я достаточно тесно связан с экономической системой Земли, — Уолдо слегка улыбнулся. — К тому же, я никогда не принадлежал к людям, пренебрегающим собственными интересами. Минуточку, я приглашу твоего друга.
— Не так быстро. Я приехал сюда еще и по другой причине, а не только затем, чтобы представить тебе Джимми. Послушай: это не должно быть просто любым из возможных решений. Это должно быть единственно правильным решением.
— Что это значит?
— Нужно решение, которое бы покончило с необходимостью наводнять атмосферу лучистой энергией.
— А, это… Послушай, дядюшка Гус. Я знаю, ты увлечен своей теорией. Я никогда не обсуждал с тобой вопрос: прав ты или нет. Оставим это. Но неужели ты думаешь, я могу решать две очень сложные проблемы одновременно.
— Посмотрим на дело с другой стороны. Ты занимаешься решением задачи для себя самого, в своих собственных интересах. Предположим, все находятся точно в таком же состоянии, как и ты…
— Ты имеешь в виду мое физическое состояние?
— Именно. Знаю, ты не любишь говорить на эту тему. Но, черт побери, придется! Если все будут такими же слабыми, как и ты — все, конец! Ни кофе, ни пирожных Уолдо не получит. А это именно то, чего я ожидаю. Ты единственный из всех, кто может оценить, что это значит.
— Звучит фантастически.
— Да. Но признаки может увидеть любой, стоит захотеть. Эпидемия миастении, не обязательно в острой форме. Этого вполне достаточно, чтобы началось твориться черт знает что — при нашей-то машинной цивилизации. И вполне достаточно, чтобы твоя система поставок перестала нормально функционировать. С тех пор, как мы виделись в последний раз, я еще раз просмотрел данные и начертил несколько графиков. Тебе стоит взглянуть на них.
— Ты их привез?
— Нет. Я пришлю. Сейчас можешь поверить мне на слово.