Уже после, во время долгого пути до Эрбоза Рита от скуки и сама рассказала о себе немало: и про жениха, «к которому на свадьбу едет», и о будущей свекрови-стерве, и как из служанки в дворянку собирается превратиться. Историю свою она сокращала, как могла, всё больше показывая себя удачливой и пронырливой служкой, чем истинной леди, затерявшейся в чужой лжи.
Мужчины сошли с дилижанса тем же вечером, новый кто наверх тоже не подсел, так что «дамы» разложились попросторней и без конца шумели, хохотали да перебивали друг друга. Кучер, которого конопатая Вонга обозвала козлом с кОзел несколько раз попытался образумить неуёмных старушек, но в конце концов плюнул на них и принялся непрерывно бормотать мольбы Благой Матери о терпении (и просьбы Охрону о демонах на голову этим сумасшедшим).
Старушки оказались тремя сёстрами из восьми. В Ричвуде и окрестностях осталось немало их родственников, но помещик, у которого все три верой и правдой служили несколько лет, помер, а его сын «не пойми из какой трясины вырос!» Ибо был молодой барчонок злобным, вредным, что демон, и к весёлым старушкам относился с неприязнью. Сёстры покумекали да и решили податься в южную сторону - к троюродному племяннику, что на побережье Лазоревого моря ловлей рыбы промышлял. Рита, ужасно уставшая за несколько дней пути от говорливых и суетливых старушек, сильно ему сочувствовала. Но, когда дилижанс прибыл в Эрбоз, девушка поняла, что совсем не хочет покидать своих спутниц - пока прощались, все четыре накидки слезами залили.
Но вот карета покатила дальше, старушки стали неразличимы, а Эрбоз предстал перед Ритой во всей своей красе. В городах, похожих на этот Рита, даже со всеми своими детскими переездами, не была ни разу. Выстроенный на склоне горы Белухи - одной из многих в невысокой Сычевой гряде - он тянулся вдоль реки Эрбозы, повторяя все её изгибы, отчего казался объевшейся змеёй, лежащей на боку. Важность каждого жителя города можно было определить по тому, как близко его жилище располагалось к реке. Поэтому в водах Эрбозы отражались только особняки и крупные гимназии, а чем дальше в горы - тем мельче и неказистее становились домики.
Но было в студенческой столице и одно странное исключение: над всеми этими особняками и потёртыми крышами высились три одинаковых по высоте здания: строгая серая башня Императорской Академии наук, пёстрая городская ратуша и светлый лабиринт храма с колоннадой и арками. Все три здания стояли на огромном каменном выступе и как бы приглядывали за городом.
Когда Рита, очумело вертя головой, бродила по узким улочкам и пыталась угадать, где именно учится Денни, небо потихоньку заволокло тучами, и город стал казаться угрюмым и холодным. Только что сияющие и живые горы в одно мгновение превратились в устрашающий нелюдимых великанов, которым совсем не по нраву приезд какой-то непутёвой девчонки без роду и племени.
Расстроенная таким внезапным преображением, Рита поспешила выйти на набережную и по ней выбраться их города. Сперва мощёная дорога постепенно сошла на нет, а после и вовсе сузилась до малоприметной и каменистой тропки, сквозь деревья уводящей к истоку Эрбозы. По этой самой тропке девушка и направилась на поиски заброшенной хижины, представляя, что Денни уже ждёт её там (возможно даже на крыльце, возможно даже выбежит ей на встречу!) и волнуется: отчего любимая так долго? С каждым шагом предвкушение Риты разрасталось всё сильнее, а мечты становились какими настоящими, что приходилось останавливаться и оглядывать пройденный путь - вдруг пропустила хижину?
Но нет, вот же она! Немного покосившаяся, но ещё крепкая. На высоких балках, защищающих от речного разлива, с низкой крышей и приставной лесенкой, по которой путница взлетела не дыша. Схватилась за ручку, потянула недовольно скрипнувшую дверь, ворвалась внутрь... И разочарованно осела на порожек, разглядывая нетронутую долгие месяцы пыль на полу.
Осень 768 года.
- Ну что ты опять грустишь?
Рита опустилась на лавку рядом с пареньком понурого вида и взъерошила его непослушную шевелюру. Студент недовольно мотнул головой и снова угрюмо уткнулся носом в учебник. Рита устало подобрала под себя ноги, отлила половину своего настоя в кружку приятеля и задумчиво отвернулась.
Браур, по обыкновению, не выдержал и пяти минут. Шмыгнул носом (для чего ему таки пришлось оторвать лицо от страниц), тяжело вздохнул и рывком притянул к себе кружку.
- А эля нет? - хмуро спросил он.
- Щедрость сегодня кутит в других местах, - хмыкнула девушка, имея ввиду скудные чаевые, - Ты-то что невесел?