Мы приготовили обед, съели его, а также накормили Тень и родителей шаманки. Яга перевязала раны Тени и осторожно обтёрла его губкой. А Лёд и Врач всё не возвращались. Я начала нервничать и постоянно бегать от окна к окну, пытаясь разглядеть знакомые фигуры. Потом села на кровать и задумалась. Против моей воли в голове всплывали мысли вроде: «А что, если они так никогда и не вернутся?» – и перед глазами разворачивались самые разные варианты развития событий. Некоторые выглядели соблазнительными, но всё же большинство из них были мрачными и угнетающими.
– Только не ходи его искать одна, – услышала я голос Тени и в изумлении подняла глаза.
Он стоял, прислонившись к дверному косяку и кутая плечи в шерстяное коричневое одеяло.
– Иди в постель, пока снова не начал помирать, – отмахнулась я. – Думаю, Лёд пошёл к тем ребятам из многоэтажки и они вместе ищут силовые линии. Меня беспокоит, куда делся Врач.
– Неужели? – Тень испытующе на меня посмотрел. – С чего вдруг тебя волнует именно он?
– И почему Яга постоянно посылает Врача охотиться, видит же, что он беспомощен в добывании еды, – продолжила я, не обращая внимания на замечание Тени.
Конечно, меня больше беспокоил Лёд. Но мне отчего-то не хотелось говорить о нём с Тенью.
Наступил вечер. Я уже несколько раз порывалась выйти на улицу, но каждый раз Яге и Тени удавалось меня отговорить. Не зная, чем себя занять, я забрела в комнату к родителям Яги – хоть и маленькая, но была вероятность, что Лёд затерялся среди груды вещей. Я даже внутренне рассмеялась этой идее.
Мама Яги спала, подложив под голову гигантского мягкого синего зайца. С его пластмассовых глаз кто-то давно отколупал краску, и теперь зверь взирал на мир огромными овальными бельмами.
– Ты осуждаешь её? – Я обернулась, услышав лукавый голос отца Яги. Он сидел в углу и сворачивал из газеты затейливую птичку.
Я покачала головой и хотела было выйти, но он попросил:
– Постой. – А после, кряхтя, поднялся с пола, отряхивая пыльные штаны, и не спеша подошёл ко мне. – Я слышал, когда ходил в туалет, как ты о нас отзывалась. Капризные, беспомощные, невыносимые. – Он грустно улыбнулся и покачал головой. – А ты вообще представляешь, как нам было сложно выживать и растить детей в этом мире? Наши родители ещё имели возможность купить продукты, это они разграбили всё, что только могло принести пользу. Разобрали по кусочкам и растащили по норам. – Отец Яги обвёл рукой свою пещеру сокровищ. – Мы росли на свалках. Видели, как родители отчаиваются, теряют надежду и звереют. А многие наши ровесники страдают от разных недугов. Нам повезло, мы были здоровы, но когда мы стали взрослыми, то нам пришлось самим придумывать, как прокормить себя, стариков и детей. Вполне естественно, что на нежные объятия, игры и беседы с близкими времени и сил просто не было. Однажды была такая страшная зима, что нам пришлось… – Он замолчал, и его рот свело судорогой. А я не могла сделать и шага назад. Отец Яги некоторое время молчал, вцепившись в край моего шарфа, намотанного на шею. Наконец он продолжил:
– Мы словно карабкались вверх, сдирая ладони в кровь, по отвесному склону, который стремительно осыпался. Неудивительно, что в конце концов мать Яни немного сошла с ума. Теперь она просто счастлива, что её дочь стала такой самостоятельной и может сама принести еду. Но было время, когда моя жена бегала целыми сутками по городу, вылавливая крыс и дерясь с такими же матерями, как она, за перемёрзшую картошку. Погляжу я, что с тобой станет лет через пятнадцать-двадцать. Не зарекайся. Родители тоже устают быть сильными. А она пусть спокойно поспит, заслужила. – И он нежно погладил жену по волосам, выпустив из пальцев мой шарф.
– И вам нравится вот так сидеть, бездельничать?
– Нехорошие вещи вокруг творятся, глаза б мои не видели. А Яня уже приспособилась. – Мужчина подошёл к кособокому буфету, с трудом отодвигая коробки, открыл его дверцу и достал сухарик. – Знаешь, уже пару лет я боюсь покинуть дом. Перешагну порог, и всё становится нереальным, грудь давит, в ушах звенит, в горле ком, тошнота подкатывает. Кажется, отойди я чуть дальше от дома, точно сойду с ума или умру. А здесь – привычная серость стен и потолка, надёжная дверь.
– А Яга лечила?
– Тьфу ты! – Он презрительно сплюнул. – Неужто ты веришь в эти её кривляния-ужимки?
– Но Тень не заикается.
– А! – он рассмеялся и махнул рукой. – Много ли женщин встречал этот ваш Тень? Он просто впечатлительный девств… неважно. – Отец Яги откусил сухарь и пригрозил мне пальцем. – Если ты бросила своих родных, то не смей мою дочь на это подбивать!