Вероятно, Льду придётся меня убить, если он отступится и решит похоронить Занозу.
Я так много ещё хотел сказать Эй. Или сделать для неё.
Мы добежали до железнодорожной насыпи, а потом свернули в пролесок. Лёд совсем выдохся, а я никак не мог перестать беззвучно смеяться. Я закрыл лицо ладонями, чтобы все думали, что я плачу, и не пугались. С небес стал накрапывать мелкий дождь, который лишь украшал сюрреализм этого вечера. Между деревьев разместились огромные катушки, какие-то агрегаты, тянулись провода, а по земле были проложены плохонькие деревянные рельсы: видно, дружки Льда постарались. Наверное, здесь ещё недавно проходили эксперименты по ловле поезда. Лёд уложил завёрнутую в одеяло Эй на землю, и она ещё сильнее стала напоминать изломанную, брошенную кем-то куклу.
– Должно быть, здесь на карте обозначена станция, которую разобрали, – сдавленно произнесла Яга. – Это гиблое место. Не зря его попытались стереть с карты города.
Тем временем Лёд опустился на корточки, нашарил на земле медный провод и принялся обматывать его вокруг груди Эй. Я заметил, как бедняга хрипло дышал, сдерживая кашель, его слёзы смешивались с дождём и струились по щекам, а волосы стали совсем серыми и напоминали старые верёвки.
– Я уменьшу напряжение и дам разряд, её не трогайте! – гаркнул он, подбегая к кособокому агрегату.
Яга больно вцепилась в мою руку и снова завыла, хотя, судя по разрушительным звукам, которые она издавала, сил у неё не должно было остаться даже на то, чтобы стоять. Прибежавший к месту действия Врач замычал и стал заламывать руки, но я преградил ему путь, боясь, как бы он не получил разряд. Булочка прижалась к моим ногам, понимая, что лучше не мешать людям. В этот момент Лёд дёрнул какую-то цепь, раздался лязг, скрип, а потом странный гул, словно под землёй неведомые сущности принялись дуть в трубы. Воздух вокруг меня затрещал, яркая вспышка осветила стволы деревьев и рельсы неподалёку. Тело Эй изогнулось, а потом снова застыло. Лёд пнул машину, и Эй снова затрясло. Запахло палёным. Я совсем обезумел, не знаю почему, но я бросился к лежащей Занозе и вцепился в неё изо всех сил. Меня охватила странная болезненная вибрация, а потом всё стихло. Я уткнулся в плечо неподвижной Эй и зарыдал. Лёд тоже упал на колени, он начал судорожно кашлять, царапая грудь. К нему не спеша подошёл Врач, что-то доставая из кармана. Я оторвался от тела Эй и успел заметить, как Врач всадил шприц в шею Льда.
– Что ты? – закричала Яга, наблюдая, как Лёд оседает на землю.
– Ты и нам вколешь этот яд? – спросил я Врача, ощущая себя странно опустошённым.
– Тебе я уже ставил, пока лечил, – странным свистящим голосом произнёс Врач.
– Научился говорить? – больше из вежливости и желания следовать драматургии диалога спросил я, в то время как на самом деле мне было на всё, кроме Эй, плевать, особенно на Врача.
– Всегда умел. Не хотел, тяжело. – Он открыл рот, продемонстрировав мне странный отросток вместо языка, но я не нашёл в себе сил изумиться.
– Надо уходить. – Яга заметно нервничала. – Зря мы пришли.
– Ты что-то знаешь о том поезде, но не говоришь? – спросил я, приглаживая пальцами волосы Эй.
– Да многие в городе знают, вернее помнят. – Шаманка присела возле меня на корточки и прошептала: – Глупые мальчишки. Его не поймать с помощью приборов и проводов, поезд сам выбирает время, когда приезжать. Надо лишь ждать на станции. Здесь он останавливается. Перепутаешь место – умрёшь под колёсами. Встанешь верно – всё равно сгинешь.
Пока я слушал странный шёпот Яги, Врач уложил Льда неподалёку от Эй и приласкал подбежавшую к нему Булочку, словно ничего особенного и не происходило.
– Раньше многие сюда приходили – отчаявшиеся, голодные, потерянные, – продолжила свой рассказ Яга. – Некоторых из них потом находили у путей мёртвыми. Другие – исчезали. Не возвращался никто. Потому станцию и разобрали, запретили здесь близко ходить. Иван следил.
Воздух уже не искрился от молний Льда, но со стороны путей стало заметно мерцающее пятно, которое приближалось.
– Нет! – завопила Яга, бросаясь ко мне на шею.
Нестерпимая, давящая волна пронеслась над землёй: должно быть, так ощущается жар. Я поднял лицо, которое секундой ранее спрятал в волосах Эй, и увидел поезд. Его двери бесшумно перед нами открылись.