Она стряхнула с подола платья лепестки, утёрла слёзы и встала, ёжась, словно от холода.
Вагон, в котором мы ехали, был особо ничем не примечателен: железные скамьи, вьющиеся растения, часы и пара светильников.
– Тут две двери, можно пойти в начало или конец поезда. Ты куда хочешь? – спросил я.
– А как ты определяешь начало и конец? – пробубнила Яга, озираясь.
Я решительно шагнул к ближайшей двери и надавил на ручку. Мы попали в точно такой же вагон, только растений здесь было чуть меньше. Я стиснул руку Яги и потащил её вперёд. Следующий вагон был покрыт сажей и копотью, как будто его сожгли изнутри. Я обратил внимание на следы на стенах – словно кто-то специально испачкал пальцы углём и на относительно чистых местах нарисовал толстых кошек, домики и человечков. Услышав грохот, словно кто-то со всей силы ударил молотком по железу, мы с Ягой попятились. Но следом раздались знакомые звуки: Лёд крыл кого-то или что-то отборной бранью. Я поторопился убраться из закопчённого вагона и попал, видимо, в кабину машиниста. Здесь было три потрёпанных кресла, панель с кучей рычагов, датчиков и кнопок, а также огромное окно, которое всё так же обтекала тьма. Лёд держал в руках какую-то железку и долбил ей по огромному рычагу, а Эй сидела тут же и чёрными пальцами пачкала стену.
– Ты хочешь остановить поезд? – спросил я, едва сдерживая улыбку. – Эй успела нарисовать себе сажей под носом ужасные чёрные усы.
– Да не знаю, проверял рычаги. Все они стоят в определённом положении и не двигаются. Никакие датчики не работают. – Лёд озабоченно почесал голову железкой, а потом тоже перевёл взгляд на Эй: – Ради Бога! Здесь же нет воды!
И он начал слюнить себе пальцы, пытаясь оттереть грязь с лица Занозы, но лишь сильнее размазывая. Довольная произведённым эффектом, Эй подставляла Льду свою мордашку, умудряясь заодно корчить мне рожи.
– Где мы вообще? Что произошло? – Я сел в одно из кресел, которое оказалось вращающимся, и начал медленно крутиться вокруг своей оси.
– Насколько я могу судить, мы в электровозе, – ответил Лёд, продолжая умывать Эй, словно заботливая кошка-мать. – Пока ты был в отключке, мы прошли от головы до хвоста. Здесь пять одинаковых вагонов с лавками и кабина машиниста. Двери не открыть. За окнами темнота. Стёкла ужасно прочные, я не смог их выбить. А ещё, вероятно, где-то есть преобразователь напряжения и электромагнитный усилитель. Но я ничего не нашёл.
– Ты говорил, нет воды. Но как тогда здесь выжили растения? – спросил я.
– Я не знаю. Но это всё странно. А особенно она. – Лёд кивнул на Эй. – Последнее, что я помню до поезда – это как пытался запустить её сердце током. А потом я очнулся здесь. Ты, Врач, Яга и Булочка лежали без сознания, а Эй сидела на лавке и смотрела в окно.
– Я ждала, когда вы проснётесь! Почему ты говоришь обо мне так, словно меня нет! – Эй мотнула головой.
– Да ты просто как бы была мертва. – Лёд осторожно сжал ладонями лицо Эй. – Должно быть, нас всех убило током тогда, на стёртой станции. И мы в чистилище.
Я ничего не мог возразить. Моё внимание привлекли обрывки листов, валяющиеся на полу. Подняв их, я смог составить два объявления:
«Проезд запрещающего сигнала приводит к преступлению».
и
«Машинист, помни! Разрешением на приведение локомотива в движение является команда руководителя движения: Верно, выполняйте».
– Или мы попали на застрявший в червоточине электровоз, который пока несётся или завис внутри небольшой чёрной дыры. Здесь законы физики перестают работать нормально, время останавливается. А я так и не смог разобраться, что такое сингулярность… – Взгляд Льда потух, Эй уже высвободилась из его рук и уселась на второй крутящийся стул, а её приятель всё так и стоял, смотря в одну точку.
– И вовсе я не умерла, Врач мне просто вколол какую-то хрень, которую называл «жизнь». Разве мёртвые делают так? – Эй хитро посмотрела на меня, а потом толкнула мой стул ногой.
– Иногда мёртвые активнее живых, – пробурчала из своего угла Яга.
– Это только в бабкиных россказнях. Ты сама хоть раз видела разгуливающего мертвеца? Ну? – фыркнула Эй.
Яга не ответила. Я же продолжал вертеть в руках листки. Вряд ли в поезде-чистилище валялись бы такие до боли земные памятки. Этот электровоз скорее походил на тот, что случайным образом провалился в пространственно-временную прореху. И если здесь время текло супермедленно, то это объясняло бы, почему цветы начали увядать, но пока ещё не засохли. Возможно, случилось землетрясение или взрыв, из-за которого поезд…
– Сингулярность! – Вскрик Льда выдернул меня из моих размышлений. – В чёрных дырах рвётся и перекручивается ткань пространства и времени, а в сингулярности пересекаются вероятности развития вселенных. Кто знает, что такое эта, мать её, сингулярность?