– А он не уточнил, куда? – разозлился Лёд. – В этом вагоне только одна дверь, и ведёт она в другие такие же вагончики, которые заканчиваются кабиной машиниста. Раздвижные двери на выход из поезда не открываются. Я уже пытался их выломать. Попробовать ещё? Прыгнешь тогда во тьму?
– Успокойся. – Эй встала на цыпочки и взъерошила и без того лохматые волосы Льда. – Яга, скажи спокойно, что тебе велел дух брата? Нам и так всем страшно.
Яга неуверенно покосилась на Врача, всё ещё пребывающего где-то за гранью тихого ужаса, а потом обхватила себя руками и проговорила:
– Простите, я сама напугалась. Теперь думаю, может, это был вовсе и не голос брата. Я услышала шипение и обернулась, воздух за моей спиной колебался, а потом – шёпот человека, словно тот в ужасе.
– А что ты услышала-то? – Лёд принялся яростно сматывать свои волосы в узел.
– «Принимай меры… что делать»… а потом вообще чуть слышно: «зов… бесов… еду бес зов» и что-то про третьего, – Яга виновато посмотрела на Льда.
– А что ты на Врача накинулась? Бесы надоумили? – Эй лукаво улыбнулась, пока Лёд продолжал крутить свои волосы, без конца так и этак повторяя слова Яги про зов и бесов.
– Я просто бежала до самого конца, а он стоял на дороге, – обиженно ответила Яга. – Мне было ужасно страшно!
– Принимайте меры, что делать, еду без тормозов, без тормозов, третий, третий? – ожесточённо зашептал Лёд, а потом воскликнул, хватая Ягу за руку. – Так было?
– Возможно, – сказала она, вырываясь из его хватки.
– Думаешь, она услышала радиосигнал? – спросил я, опускаясь на лавку. – Если поезд разбился из-за отказа тормозов и стал призраком, то почему он остановился тогда на станции перед нами?
– Или он разбился уже после того, как проехал город Яги. Теперь из раза в раз повторяет свой путь, и тогда нам скоро не поздоровится, – помрачнел Лёд.
– Нет. В этом случае мы бы ехали на покорёженном составе, полном скелетов или заблудших душ. А этот словно какое-то время стоял всеми покинутый на путях, как и остальные его собратья. Наверное, здесь можно уловить эхо радиосигналов, когда-либо передаваемых или принимаемых поездом, а может, просто случайные эфиры, – засомневался я.
– Яга, может, вернёшься, дослушаешь разговоры из глубин времени? – предложил Лёд.
Но та проявила несвойственное ей упрямство, забилась в дальний от нас угол вагона и отвернулась.
– Да плевать тогда на прошлое! Сосредоточимся на текущем моменте, – воскликнул Лёд. – Кто-то хочет пить или есть? Я не могу понять, грозит ли нам смерть от истощения и жажды!
Я прислушался к себе: ни жажды, ни голода не было. Это, с одной стороны, радовало, но с другой – беспокоило. Сколько мы уже здесь?
Лёд снова кинулся к дверям, пытаясь их выломать, но мы с Эй его оттащили.
– Я думаю, они сами откроются в нужный момент, так ты только ноги переломаешь, – попытался урезонить его я.
– А что нам тогда делать? Просто сидеть и ждать? Часы замерли, за окнами тьма, ни один механизм не работает. А если ещё и вы не будете стареть! – Лёд отшатнулся и посмотрел на нас диким взглядом, а после вытащил из кармана нож и полоснул по пальцу прежде, чем мы успели среагировать.
– Его снова замкнуло. – Эй картинно вздохнула и сделала шаг, но её опередил Врач.
Ни следа не осталось от того запуганного, заросшего парня, каким Врач выглядел большую часть времени. Он уверенно выхватил нож из руки Льда и взял его за кисть, развернув к себе. А потом впился глазами в свежий порез, словно там были ответы на все когда-либо возникавшие вопросы. Лёд замер и тоже уставился на рану:
– Я не понимаю, она то заживает, то появляется вновь. Время будто пульсирует.
Врач сделал странный жест рукой, словно укрываясь и скидывая невидимое одеяло.
– Я поняла! Это похоже на волны, я видела в фильме! Они накатывают на берег, а потом опять убегают. – Эй запрыгала, оттесняя Врача.
Врач выпустил руку Льда и осторожно порезал самому себе палец.
– О боги! Ты научил его плохому, – пробурчала Эй. – А его рана не заживает так быстро, но всё равно кровь течёт как-то медленно.
Врач хищно осмотрелся и жестом велел всем нам протянуть пальцы.
– Не-не-не, – пригрозил ему Лёд. – Девочек не тронь. Вон Тень возьми для экспериментов или меня.
Я видел, как Эй прямо распирало от желания съязвить и колко ответить Льду, но она всё же сдержалась.
Врач же без всяких церемоний порезал мне большой палец. Моя рана тоже начала вытворять чудеса, как и у Льда.
– Смерть и бессмертие соперничают, – с трудом выдавил из себя Врач. – Дело в этом бытии.
– Или соперничают прошлое и будущее, – предположил я, засовывая палец в рот.