Я проснулся от собственного крика. Но в тот же момент понял, что у меня нет голоса. Я сел, беззвучно разевая рот, как рыба. «Тебе нужно заново учиться говорить», – прошептала Яга, с силой прижимая моё тело к земле. Я обхватил её руками, намереваясь то ли обнять, то ли раздавить, а может, в ней раствориться, и снова погрузился в сон, на этот раз чёрный, совершенно непроглядный.
P. S. Даже сейчас, вспоминая тот странный обряд, я не могу толком разделить (как говорит Яга) Явь и Навь, через которые она меня протащила. И как она не потеряла меня среди всех этих теней? Такому, как я, слишком легко затеряться во мраке.
Запись двадцать четвёртая
Я проснулся в той же комнате, но уже основательно проветренной. Моё тело было плотно завёрнуто в несколько одеял по методу гусеничного кокона, а глаза замотаны какой-то тряпкой. Слава богам, моя одежда кучей лежала у стены, и, скинув тряпьё, я мигом оделся, стыдливо озираясь на дверь. Язык прилипал к нёбу от жажды, а в голове гулким эхом звучала пустота. Мой разум представлялся мне огромной белой комнатой, где трепыхалась единственная мысль – колючая и непривычно яркая: ЧТО ОНА СО МНОЙ ДЕЛАЛА? Это вопрос полыхающими алыми буквами плавил мой мозг, подавляя все остальные умозаключения. Я подкрался к двери и прислушался. Стук и приглушённые разговоры не поведали мне никакой иной информации, кроме той, что в доме я не один. Я напряг мозг, но усилия были тщетны. Пустота и единственный вопрос: ЧТО ОНА СО МНОЙ ДЕЛАЛА? Я вышел из комнаты и открыл ближайшую ко мне дверь. Меня чуть не сшибло с ног букетом труднопереносимых ароматов. Это было очень захламлённое помещение даже по меркам нашего мира. Я видел в журналах интерьеры приличных домов прошлого и понимал, что понятие «уют» найти теперь можно лишь в словарях. Но то, что предстало перед моими глазами, было каким-то первозданным хаосом. Возможно, это и была изнанка чёрной дыры, о которой так любил порассуждать Лёд. Комната явно издевалась над законами объёма, наглядно демонстрируя неизвестный мне доселе парадокс, вмещая чудовищное количество разной всячины, но при этом даже гостеприимно оставляя немножечко свободного пространства. На полу среди кучи тюков, матрасов, железных кастрюль и обломков вещей сидели двое. Женщина шуршала пакетами, что-то бормоча себе под нос, а мужчина спал, прислонившись к замусоленной спинке кресла.
Я хотел было незаметно уйти, но незнакомка повернулась и проговорила:
– Ох ты, сухота ты девичья! Ну-ка, помоги старушке, отыщи здесь мою иглу!