– Идём, – бросил Лёд, и мы осторожно пошли к выходу.
Я с содроганием думал, что у психов было полно времени, чтобы сжечь не один, а целый десяток поездов. Вся надежда была на защитные каракули Яги. Похоже, я становлюсь мистиком. Как можно осторожнее мы отворили истеричку-дверь, ржавые петли которой отлично заменяли лай сторожевого пса. На наше счастье, оглушительный скрип не привлёк внимания наших мучителей. Крадучись, мы спустились по лестнице и выглянули на улицу. Где-то вдалеке была слышна заварушка – крики и какой-то звериный визг. Я порадовался тому, что со стороны нашего поезда не видно столба дыма, а ветер не доносит иных запахов, кроме талой весенней сырости. Хотя, возможно, пламя давно потушили. Сколько часов мы провалялись, как бесполезные спелёнатые куклы? Лёд весь как-то подобрался, он напряжённо вслушивался и стрелял по сторонам глазами, периодически расчёсывая ногтем алую царапину на руке. Мы решили перебираться от дома к дому короткими перебежками. Но через какое-то время просто бросились со всех ног к поезду. Возможно, стоило, наоборот, идти на источник криков, но мы со Льдом решили сначала проверить наше убежище. Мы бежали так быстро, как только умели. Мои сапоги совсем промокли, но я не обращал на это внимания. Губы Льда снова приобрели синюшный оттенок, а изо рта вырывались хрипы. Он остановился лишь раз, чтобы обтереть лицо снегом, и несся так стремительно, что я еле за ним поспевал. Добежав до склада, обогнув который можно было увидеть наше убежище, мы решили осмотреться и заодно перевести дух.
С замиранием сердца я высунулся из-за угла. Поезд стоял на месте! Но вокруг него были разбросаны наши вещи – я узнал ведро, совок и обломки ящика, в котором мы хранили овощи, а также инструменты Льда и обрывки одежды. И ни души вокруг. Отдышавшись, мы побежали к вагонам и застыли на пороге – по поезду будто пронеслась стая диких зверей, топчущих и рвущих всё на своём пути. Мы со Льдом молча смотрели на наш бывший дом. Конечно, он никогда не отличался особым уютом, но всё равно видеть его разгромленным было очень обидно.
– Котёл пробит, управление сломано, – подытожил Лёд, опускаясь на лавку. – Часть вещей кто-то унёс. Припасы тоже. Заноза, Врач и собака пропали.
– Да я и сам вижу! – разозлился я.
– А это видишь? – спросил Лёд и ткнул пальцем в стену за моей спиной.
«ЯГА» «ЯГА» «ЯГА» – было намалёвано красной краской.
Значит, надо идти к Яге. Или, наоборот, не надо? Боги! Как я устал метаться туда-сюда. В моей душе уже не было места для волнений или злости, всё затопило усталое раздражение. Я чувствовал, что готов задушить руками первого встречного, чтобы выпустить пар, поэтому решил держаться ото Льда на расстоянии. Я вышел из вагона. Лёд последовал за мной, на секунду остановившись, чтобы осмотреть дорогу, всю утыканную глубокими следами, в которых уже скопилась талая вода. Не дожидаясь его, я поплёлся к шаманке. Солнце сегодня светило особенно ярко, будто специально стараясь подчеркнуть тьму, сгустившуюся в моей душе. Мне нестерпимо хотелось залезть в ближайший подвал и забиться там в самый дальний угол, куда не проникали бы лучи света, звуки и уж тем более живые существа. Я больше не желал вылизанных гостиных, утопающих в подушках и освещенных хрустальными люстрами, мрачный склеп виделся мне самым подходящим убежищем. Я начинал понимать графа Дракулу.
Не дойдя до дома шаманки, я услышал весёлый заливистый лай Булочки и опрометью бросился ко входу. Не успел я пнуть дверь, как она распахнулась. Яга стояла на пороге, по-хозяйски уперев руки в бока, а вокруг неё, виляя хвостом, увивалась наша собака.