– И почему Врач оставил в тебе так много крови? – вздохнула я, пытаясь выпутаться из цепких объятий. Удивительно, но кровь у Льда была совершенно обычной, ничуть не напоминающей ртуть.
– Лучше было бы, если бы я превратился в сдутую камеру от шины и растёкся безвольной тряпочкой на полу? – Лёд снова провёл языком по моим губам и сжал мои щёки в ладонях, заглядывая в глаза. – Да не злись, я просто шучу!
Он отвернулся, проворно вытерся тряпкой и суетливо оделся, больше не поднимая на меня глаз.
– Иди, я тут уберу всё, – пробормотал Лёд, помахивая ковшом.
Мне даже стало его немного жаль. Я подскочила ко Льду, чмокнула в подбородок и быстро ретировалась, чтобы он не успел потребовать большего. Порой я сама себя не понимала. Как к одному и тому же человеку можно испытывать любовь, жалость, ненависть и раздражение практически единовременно?
Я вернулась к Тени. К моему удивлению, он лёжа корябал карандашом в своём дневнике, оперев его на согнутые колени. Лицо Тени было крайне сосредоточенно, а рука мелькала по страницам с бешеной скоростью. Яга и Врач куда-то ушли.
– Как себя чувствуешь? – спросила я, присаживаясь на табуретку.
– Как будто меня начали потрошить, но потом передумали, – ответил Тень слабым голосом, откладывая дневник в сторону и пытаясь сесть.
– Ты лучше лежи, чтобы ничего не разошлось, – посоветовала я, но Тень всё равно сел, опираясь на подушку.
– Больно?
– Да нет, – он слабо улыбнулся. – Яга влила в меня какое-то зелье, и я от него как пьяный. Я чувствую, что должен успеть всё записать. Знаешь, мне снился такой славный сон. Как будто я хожу по залитой солнцем библиотеке, такой новой и чистенькой. Три её стены занимают полки с разноцветными книгами, и у каждой, какую ни возьми, – прекрасная обложка. Вместо четвёртой стены – огромные окна, а за ними видно уютную площадь с фонтанами и купающихся в них детей. А ещё в той библиотеке мягкие светлые диваны с подушками и пледами, можно читать лёжа. А ещё…
– Снова в твоей голове навязчиво толпятся книги! Возможно, ты побывал в раю, заглянул туда одним глазком, – перебила я, потому что терпеть не могла выслушивать чужие сны. Серьёзно, разве есть на свете темы ещё зануднее?
– Я знаю, что это не ты, – невпопад заявил Тень, а потом осторожно взял мою руку, поднёс к губам и, едва коснувшись, поцеловал. – Ты, конечно, нелепая и импульсивная, но не злая. Теперь я это понимаю. Ты не специально сожгла мой дом.
– Ага, – выдавила я, изумляясь этому рыцарскому жесту.
Я, конечно, слышала, что раньше воспитанные мужчины целовали даме руку, но мне не доводилось испытывать такое на себе. Тень выпустил мою ладонь и принялся изучать потолок.
– Ты точно пьян, раз больше не проклинаешь меня за сожжение какого-то Джона… – нервно рассмеялась я.
– Джонатана Ливингстона. Это чайка. И мой книжный друг, – серьёзным голосом заявил Тень.
– Это странно.
– Он учил меня стремлению к самосовершенствованию, выходу за границы реальности и страсти к полёту мысли, – терпеливо пояснил Тень. – Любить и летать, как никто и никогда раньше.
– И следуя его заветам, ты решил сидеть до конца жизни в книжном склепе, дыша пылью пополам с плесенью и медленно порастая мхом. – Я закатила глаза.
Тень совершенно не ассоциировался с образом свободной птицы. Да если бы не тот случай с пожаром, он бы состарился и помер среди своих книг. Я вспомнила труп книжника в заброшенной деревне и скелеты на полках библиотеки. Если подумать, стиль жизни Тени не был уникальным.
Тень не ответил, его взгляд стал отрешённым, словно он мысленно вернулся в свой сон и теперь бродил среди безупречных книжных полок.
– Могу почитать тебе вслух. – Я вытащила из кучи вещей в углу первую попавшуюся книгу и пролистала её. Это был наивный любовный роман, где героиня теряла разум от мужских прикосновений и улетала в райские кущи с завидной регулярностью. Видно, её писала далёкая родственница Кривляки. Я заглянула в предыдущие главы. Как я и думала, главный герой особо ничего не делал, он просто БЫЛ. Автор переставляла его из одной сцены в другую, словно прекрасную декорацию. Вру, иногда этот бог секса произносил смешные фразы: «Я сделаю тебя плохой девочкой!» или «Закрой глаза, детка!». Меня слегка затошнило, а голова закружилась. Как это глупо выглядит в книгах, а в жизни ещё нелепее. Но ведь женщины клюют на крючок!
– А бывают плохие книги? – спросила я, заталкивая роман поглубже в мешок.
– Возможно, если они плохо вычитаны на предмет опечаток и повторов, то это может раздражать, – ответил Тень. – Но всё же я думаю, что у каждой книги есть свой читатель. Иногда автор напишет историю, а современникам она совершенно не нужна. Но проходят десятилетия, рождаются новые люди. И забытая книга получает признание. Любую вещь, созданную человеком, кто-то может полюбить. Даже самую страшную игрушку или бесполезную безделицу. Главное, увидеть в ней, а может, и самостоятельно наделить важным для тебя смыслом, ценностью. Так же и с людьми.