Я позволю моей Еве переродиться и от её плоти создам нового Адама.
Их тела будут лучше исцеляться и станут медленнее стареть.
Но смогут ли они и духовно стать лучше и обрести новое царство?
Если в мире не будет смерти, то он станет раем. Даже если в нём больше никто не родится. Зато никто не умрёт.
Второй глядит глубоко, я верю, он сможет нащупать верную дорогу.
Мы сами выбираем, во что верить.
И я верю – в себя и свой выбор.
Но нужно ли мне их убить?
Воспоминания Анечки
Запись восьмая
Когда женщина подбежала ближе, я смогла рассмотреть, что одета она была в длинную грязно-белую шубу, ворсинки которой топорщились сосульками. Судя по возгласу, Яга её узнала. Но не как страшную нечисть.
– Помогите! – всплеснула руками женщина. – Я не могу открыть двери дома, наверное, их заклинило! Кого ни попрошу, все молчат и отворачиваются! А там мои ребятки внутри застряли…
– Ты знаешь её? – спросил Лёд у Яги, указав на женщину, утирающую слёзы замызганными рукавами.
– Она живёт в единственной уцелевшей здесь многоэтажке вместе с тихими, – безразлично пояснила Яга.
– Пожалуйста, попробуйте открыть дверь! – Женщина ухватила Льда за край куртки, и он сделал неуверенный шаг назад.
– Тихими? – продолжил он допрос Яги, не замечая треска ветхой ткани, за которую настойчиво тянула незнакомка.
– Это жильцы того дома – снуют, как муравьи, туда-сюда по городу, ни с кем не разговаривают… Понятия не имею, как они выживают.
– Очень даже разговаривают, но только с теми, кого не боятся! Это самые талантливые, добрые и умные ребята! – перешла на крик женщина. – Они никогда никого не обижали, наоборот – всегда помогут, если увидят в беде! Да скорее же!
– Пойдёмте, – вздохнул Лёд. – Уж посидят взаперти часок, поди, не умрут.
– А их случайно не Иван запер? – подала голос Яга. – Да, похоже, он, – тут же ответила она сама себе, указывая рукой на дым, поднимающийся в небо.
Женщина завизжала и побежала со всех ног, нам только и оставалось, что следовать за ней. Через несколько минут я увидела серый бетонный семиэтажный дом, примостившийся в низине и потому незаметный издалека. Из его окна на первом этаже струился сизый дым.
– Этот Иван от скуки всё поджигает? – проорал Лёд, обгоняя нас.
– Только по собственным идиотским причинам! – ответила женщина, задыхаясь от бега. – Он крутился сегодня возле дома… Я не смогла открыть наш подъезд. Так и думала, что он учудит какую-нибудь гадость.
Неподалёку от дома стояли шесть человек-зевак, некоторых из них я встречала ранее у бараков.
– Почему ваши ребята не вылезут в окно, они малыши? – крикнула я женщине, но она меня проигнорировала.
– Там только взрослые, но они ведут себя как дети, поди, по шкафам попрятались, – понизив голос, ответила Яга. – Говорила же, что не понимаю, как они выживают.
– А много их?
– С десяток.
Лёд тем временем скинул рюкзак с плеч, достал нож и подбежал к двери.
– Сейчас он подшаманит замок за минуту. – Я усмехнулась, но, увидев, как Яга недоверчиво принялась теребить своих кукол, решила уточнить: – Я имела в виду – починит, Лёд мастер механизмов. Только Ивану своему придурошному не говори, а то сожжёт его, как ведьму на костре, вернее, как хранителя тайн прогресса. Учёный – на костре печённый, так же у вас?
– Иван не мой.
– А он есть среди тех, кто пялится на пожар и ничего не делает? – Я махнула в сторону молчаливых зрителей.
– Нет. – Яга заметно нервничала.
– Надеюсь, он ушёл не за тем, чтобы предать огню другие дома? Да шучу я, что ты так задёргалась. И вообще, почему вы терпите какого-то психа, балующегося со спичками? Я ему ещё наш поезд не простила.
– Вот и попроси своих мужчин его приструнить, – огрызнулась Яга. – Что я могу сделать одна?
Меня изумляло, как в Яге уживается неуверенность в себе, страх и в то же время непоколебимая вера в шаманские силы. Почему она не хочет пронзить того Ивана молнией?
Бах!
Лёд рывком открыл дверь и бросился внутрь здания, женщина последовала за ним. Через мгновение окно на первом этаже распахнулось, и на землю полетело горящее одеяло, а за ним и подушка. А после я увидела Льда, пытающегося пропихнуть в проём тлеющий матрас. Дело шло туго, поролон хоть и медленно, но занимался огнём, и я решила поспешить на помощь, пока на серебряные волосы Льда не переползло пламя. Вбежав в подъезд, я изумлённо ахнула – стены были разрисованы удивительными синими и фиолетовыми растениями и птицами, лишь кое-где встречались оранжевые мазки. На площадке все двери, кроме одной, были заперты, и я кинулась в ту, откуда валил дым. Это была практически пустая комната: кроме матраса, который пытался протолкнуть в окно Лёд, здесь лежали на полу лишь какие-то микросхемы и железяки, да в углу стояла огромная катушка с намотанным на неё медным проводом. Женщины в грязной шубе нигде не было видно. Я кинулась ко Льду и концом своего шарфа попыталась слегка сбить пламя с матраса. Но огонь стал цепляться за шерстяные нитки, как за верёвочный мост, и озорно пополз к моему горлу. Я закричала дурным голосом. Лёд тут же схватил мои пальцы одной рукой, не дав коснуться пламени, а второй с силой дёрнул пылающую удавку.