Мужчины сидели на склоне, стояли группами вдоль границ алтаря. Они разговаривали, чистили оружие. Когда я разбирался в культуре Арнелет, был сильно удивлён, что неолетанки, прощаясь с умершими, плачут. Хотя что ещё от этих баб ожидать?! Даккарцы не плачут перед лицом смерти, не впадают в панику или оцепенение, они умеют смотреть ей в глаза и идти. Они не плачут об умерших. Мужчины рождаются, чтобы погибнуть в бою, это путь и предназначение. Хотя те, с кем мы прощались сегодня, погибли плохой смертью. Позорно умереть, не пролив ни капли крови врага! За такую смерть братья погибшего должны напоить богов кровью, кровью того самого врага!
Разговоры замолкали. К алтарю приближалась группа генералов во главе с генерал-командором братства Каменная река.
Он остановился перед алтарём. Все воины в долине тоже поднялись на ноги. По тропинке между чашами к самой большой чаше, в каталоге магазина именовавшейся "ванна чёрная круглая", прошёл худенький старик. На его плечах было много весомых орденов, но все они уже были перечёркнуты двойной чертой - "отстранён по возрасту". Старик заговорил. Последнее время я слышал много речей неолетанок. Они сплетают свои речи изощрённо, много лжи, много пустоты и мало сути. Даккарцы говорят коротко и по существу, единственные, кто иногда говорят длинные речи, это старики:
- Я Леоранд Об Хайя, старейшина рода Об Хайя и его голос. Этой ночью наш род потерял 52% процента своих людей. Все, кто находились на Даккаре, погибли вместе с ним в одно мгновение, не успев дать отпор врагу. Почти все оставшиеся мужчины рода Об Хайя сейчас стоят здесь, - он сделал паузу, - Мне почти 150 лет, и я впервые вижу настолько огромный алтарь прощания. И я не знаю, утолит ли даже такая огромная чаша, как эта, - он кивнул на ванну, - жажду богов за душу воина, в бессмертие которого мы так верили - самого Даккара... Достаточно слов! Поспешим утолить жажду богов!
Первым на поле алтаря ступил генерал-командор. Он быстрым шагом подошёл к огромной чаше, выдернул из-за спины один из своих клинков и воткнул его в землю. Подобрал с земли около чаши одну из фляжек и прицепил к поясу. Потом немного поискал глазами среди миленьких блюдец, нашёл нужное имя, около этой чаши воткнул в землю походный нож и подобрал ещё одну флягу. Спокойный, собранный, точно знающий, что он делает, я хотел бы быть таким же человеком. Хотел бы нести в себе такую уверенность и спокойствие.
К алтарю двинулись с разных сторон генералы, генерал-капитаны, командоры, капитаны. Даккар предпочитал чёткость во всём. Даже в ритуале прощания.
Я ступил на поле алтаря. Целое поле маленьких тарелочек, и на каждой своё имя, имя воина, погибшего этой ночью, не пролив крови врага. Я точно знал, где находится нужная мне тарелочка. Я сам её туда ставил, сам искал это имя в списках погибших, сам вносил в список тех, кто должен быть упомянут в ритуале прощания. Денатор Об Хайя уже давно был стариком. Стариков обычно не включают в такие ритуалы. Но Денатор был моим дедом, тренером, который научил меня всему, человеком, чьего презрительно взгляда я боялся больше всего, воином, который остался на планете поддерживать порядок в надежде, что мы сможем её защитить.
Да, он был стар. Семь лет назад он ушёл даже с должности тренера в школе рода Об Хайя. А когда-то был главным мастером этой школы. Мой отец, все мои дядьки, братья с рождения были обречены в совершенстве овладеть искусством традиционного боя на мечах. А уж когда дед совсем оставил службу, весь его талант тренера достался мальчишкам, подраставшим в то время в его доме - сыновьям и внукам. Я тогда только получил право носить оружие. Архо уже носил его три года... Все мужчины в доме моего деда носили ордена мастера боевых искусств. Только я умудрился лишиться этого ордена.
Я остановился около чаши, выдернул левый меч и воткнул его в землю. Это мои собственные мечи, доставшиеся мне ещё тогда, в 12 лет, от кого-то из старших мужчин рода, Архо сохранил их для меня.
Рядом в землю вошёл ещё один меч, брат склонил голову:
- Ты прав, пусть ему было много лет, он не должен был так погибнуть. Мужчина должен погибать, сражаясь в бою, или от старости. Мы напоим богов кровью за его душу!
Я улыбнулся. Как это, оказывается, важно - чувствовать рядом плечи своих братьев. С Архо мы не просто братья, мы дети, выросшие в одном доме. Отец привёз меня с матерью в дом деда, когда мне было несколько недель. Архо был сыном одного из моих дядек. Впрочем, это неважно. Даккарцы своим родителем считают того, кто учил их военному делу. Нас с Архо учил дед.