Дани нашла себе новое занятие и стала Никой. Только вот взять нового мужа вот уже сорок лет снова не решалась.
Алина крутила в руках рыжую косичку:
- Не знаю! Мне всегда казалось, что тогда я любила Макси больше, чем она. Но кто её поймёт, у неё же всё внутри. Я уже отошла! Она думаю, тоже. Просто сильно увлеклась политическими играми.
Глава 15
Марика:
Расслабившись под счастливое щебетание Алины, я решила не возвращаться сегодня ни к каким другим вопросам. Поэтому, когда явилась Мидея, с испуганным лицом пискнув, что сюда несётся Энастения, требуя меня живо и немедленно, я велела ей объяснить Великой, что я уехала куда-нибудь на конгресс каких-нибудь адских авиаторов имени Икара в Ирбе, или ещё в каком-нибудь самом дальнем уголке галактики. А сама, забрав фати, не сообщая никому, куда направляюсь (Энастения умеет выбивать из женщин правду), свалила в свой загородный дом на глухом озере. Коммуникатор выключила. В конце концов, все вопросы, по которым мне звонят, может решить или Мидея, или Нандрель.
Хотелось тишины и улыбок. Хотелось купаться в фатиной любви и искренней радости. Я даже подумала, что давно ничего не писала. Может, выдать философский трактат о вреде неразделённой любви? Или нет, лучше о взаимопонимании представителей различных рас... Как сухо звучит! Нет, мысль должна быть простой и доступной. О взаимопонимании с мужчинами Даккара. "В постели Даккара"... На фоне текущих событий книжка имела бы успех!
Алина напрочь отвергла мою идею завернуть в магазинчик горячительного. Зато, хитро улыбаясь, указала на карте квартал борделей. До мужчин эта женщина большая любительница. Что ж, возможно, в этом и есть истина: отдохнуть с трезвой головой, осмыслить всё самой, дать чертёнку Роджеру время как-то переварить события. А то, у него ведь даже дня обдумать всё не было. Да! Спешка хороша, только при ловле блох. А в любви нужна гибкость и своевременность! Вот именно с этой фразы и начну свою книгу.
Дже:
Артемида тихонько выскользнула из-под одеяла, стараясь меня не будить, и на цыпочках вышла из комнаты. Любовница из неё было неплохая. Вполне опытная и умелая. Хотя, конечно, до изобретательности Морены ей было далеко. Может, потому что Морена неолетанка, может, потому что Артемида чересчур послушна и податлива.
Дождавшись, когда за чемпионкой закроется дверь, я открыл глаза. Надо вставать! Надо хоть немного размяться. Тело, привыкшее к ежедневным тренировкам, требует адекватной нагрузки.
На столе лежали вчерашние вечерние газеты: "Совет Драконов признал за Даккаром звание воинов и дал срок для ввода представительских подразделений в свободные земли. Подписание основных пунктов договора о военном сотрудничестве отложено на год." "Мы хотим дать Даккару время, отстоять своё право равного военного образования в Свободных землях, отстоять право мужчин называться воинами, - заявила прессе председатель совета Драконов, мастер Сехмет, - Со своей стороны, мы будем оказывать помощь в адаптации Даккара и всячески препятствовать дискриминации". "Принятое советом Драконов и Даккарскими представителями соглашение накладывает свой отпечаток ещё на одно дело: суд над Роджером Об Хайя отныне может идти только по правилам воинов..."
Однозначно и бесповоротно: меня расстреляют! Настоять на другом сейчас – значит, отступить от достигнутой договорённости между Даккаром и Драконами.
И что я чувствую, осознавая, что сегодня или завтра меня приговорят к казни? ... А через сколько после суда они расстреливают? Обычно военные делают это сразу... а я, оказывается, боюсь умирать. Трус! Не будет меня, - род избавится от всего позора, который я принёс ему. Школа, отряд, дед – все с облегчением выкинут меня из памяти. Как, наверное, стыдно сейчас деду за всё, что тут со мной происходит!
Я уткнулся лицом в подушку. Самым лучшим выходом сейчас будет уснуть. Уснуть и проспать ещё сутки. Чтобы явиться на этот суд спокойным и собранным, молчать и снисходительно улыбаться... Юбля!
Меня всегда учили, что лучший способ смыть позор – смерть! Почему же для меня это так сложно?
Дверь тихонько скрипнула, я обернулся:
- Проснулся уже?
Артемида, уже умытая, вошла в комнату с широким подносом с завтраком:
- Я специально для тебя заказала самый острый соус.
- Ты уже закончила с тренировкой? - обычно, по утрам, чемпионка пропадала на тренировке. Это единственное дело, которое она не отложила в сторону ради того, чтобы кудахтать надо мной.
- Суд назначен на одиннадцать. Я же говорила тебе вчера.
- Одиннадцать?! – видимо, говорила она это, уже после того, как я прочёл о подписанном соглашении. После того, как узнал, что вероятность моего расстрела равна ста процентам. В одиннадцать... Что ж, это даже к лучшему! Не нужно ждать! Просто прямо сейчас придать себе спокойный, самоуверенный вид, позавтракать и явиться на суд. Если боги будут милостивы, к вечеру меня уже расстреляют.
- Хорошо, – я встал и отправился в ванную. Я должен выглядеть достойно!
Зал суда представлял собой большое квадратное помещение, которое по всем четырём сторонам опоясывал широкий коридор, отделённый колоннами. Серые стены расписаны крупными красными символами – символами Драконов. Сцена (или как называется это место) слегка приподнята над основным залом, и по двум её концам огромные алтари Мевы и Цуе. Зал вмещал, наверное, несколько сотен человек и ещё примерно столько же на широком балконе. И надо сказать, что он был практически полон. Пёстрое общество, в основном, нэрми различных объединений, но есть и несколько неолетанок, и в углу около десятка даккарцев. Ни Анжея, ни Мартиона среди них не было. Зато были Ритнер, Отардан и Архо, и они в мою сторону даже не смотрели. Ритнер сидел рядом с Никой и, казалось, разговаривал о своём.
Меня провели на сцену. Замечая меня, голоса в зале затихали. Я медленно поднимался по ступеням, стараясь следить за осанкой, твёрдостью шага и спокойствием на лице. Осталось совсем немножко! Сколько нужно времени, чтобы вынести приговор? По-моему, и получаса хватит! Полчаса, и ты свободен от своего позора, парень! Полчаса, и нет угрозы новых подстав, скандалов, рабства... Почему же так страшно?
Передо мной открыли дверцу металлической клетки, и только когда я вошёл в неё, расстегнули ошейник, всё это время связывавший меня с запястьем крепкой охранницы через недлинный поводок.
Я сел на единственный в клетке стул и поднял спокойный взгляд на собравшихся. Зал замолчал совсем.
Когда-то, подростком отправляясь на первые в своей жизни общедаккарские соревнования, я думал, что если проиграю, убью себя. Убью, чтобы не нести такой позор! Сейчас моё имя - синоним позора, а я всё ещё цепляюсь за жизнь.
- Встать, суд идёт!
Я поднялся и выпрямился. Разум постепенно привыкал к мысли, что сегодня всё закончится. К мысли, что скоро я наконец-то избавлюсь от позора. Внутри меня как будто что-то приходило в равновесие.
Марика:
Мы лежали на берегу озера и разговаривали ни о чём, просто о чувствах, любви, счастье. Солнце уже клонилось к закату. Мальчики, которых мы взяли для компании, плескались в тёплой воде. Милая картина спокойствия и безмятежности!
Нарушил её телефон Алины. Она сняла трубку, потом удивлённо протянула её мне: