Это было кошмарно. Я смотрел, как толпа невинных детей впитывает жестокие и неправильные убеждения и ничего, ничегошеньки не мог поделать! Ведь эта присяга Гласу – это на самом деле отречение. Да, да, отречение от норм миролюбия и справедливости!
4. Маргошин след
– А сейчас, комнатные мамы покажут ваши спальни и расскажут о наших уроках. – после присяги директор вдруг перешел на полусюсюкающий тон. – Комнатные мамы, детки, это теперь самые близкие вам люди…
– Комнатные?! – тихо удивилась Анютка. – Можно подумать, что бывают и дикие!
– Да, да бывают и дикие! – засиял директор. – Дикие мамы – те, которые только ведут у вас уроки и все. Вроде госпожи Коллективной, или меня. Да, да, я тоже мама. Ваша дикая мама. А комнатные – те, кто расселяет вас по комнатам, следит за вашей жизнью, за сном и питанием. Мы знаем, как не хватает вам мам, поэтому стараемся восполнить их нехватку новыми…
– То ни одного родителя, то сразу сто! Как мне здесь все-таки нравится, – заулыбалась Анютка.
– Ко-ко-ко-ко! Ко-ко-ко-ко! – в тот же миг, оказавшаяся рядом с нами полная добродушная женщина, вдруг начала говорить по-куриному. – Ко-ко-ко-ко-ко! Ко мне, девочки, все ко мне!
То, что спустя миг наша новая знакомая стала нормальной, ситуацию не спасло. Навсегда комнатная мама – а это была именно она – осталась в наших воспоминаниях госпожой Наседкой. Хотя вообще-то ее звали по-другому. От волнения она немного заикалась, что и вызвало взрыв кудахтанья в самом начале знакомства:
– Ко-ко-ко-ко! Ко-ко! Конечно, мы сейчас пойдем в наши спальни. Ко-ко-ко-ко! Ко-ко! Комнаты отличные! Вам понравится!
Ни на миг не переставая что-то рассказывать об учебе, госпожа Наседка повела девочек за собой.
– Раньше, когда не было войны, я помогала девочкам из интерната следить за порядком в тумбочках! – добродушно рассказывала госпожа Наседка, повторяя свою речь разным девочкам на разных языках. Параллельно она открывала очередную спальню и расселяла подопечных. – Сейчас я слежу за порядком в душах. – ни на миг не сбивалась с темы она. – Это так важно, чтобы никто не боялся войны, чтобы все были готовы защищать наше великое правительство и не думали ни о чем постороннем. Но, с другой стороны, все происходящее так плохо! Вы попросту лишены детства! Скорее бы уже наступило время Черной Гусеницы! Ну, кто будет четвертым?
Последний вопрос никак не был связан с темой рассказа. Просто ученицы, отданные на попечение госпоже Наседке, должны были расселиться по четыре девочки в комнату. Я, естественно, гордо зашел за Настасьей, когда пришла ее очередь селиться. И вышла заминка. Никто не знал, считать меня полноценным обитателем комнаты или нет. Госпожа Наседка, подумав, решила, что быть четвертым я не могу.
– Кто еще хочет поселиться в этой комнате? – повторила она свой вопрос и, выбирая, глянула на несколько поднятых рук. Но тут:
– Нет! Нет-нет! Я! Я-я! – сквозь нестройный ряд девочек среднего возраста, проталкивалась Анюта. Живая и почти совсем не похожая на робота. – Я с Настей навсегда «не разлей вода», никому место рядом с ней не отдам. Хоть режьте, сбегу к Настюхе.
– Сбегу?! – поморщилась госпожа Наседка, пробуя на вкус незнакомое слово. – Ну «не разлей вода», так «не разлей вода», – согласилась она после паузы, – Только нельзя быть такой привязчивой! В будущем я обязательно расселю вас! А пока – располагайтесь… – бросив это странное замечание, Наседка же пошла селить оставшихся.
– Я Анюта, а это моя сестра Настя! – исподлобья глядя на наших соседок соврала Аня. Девочки были, кажется, даже старше Настасьи, но на бойкую малявку смотрели с уважением. А еще с полным непониманием.
– Зря выдумки тратишь, – засмеялась Настасья. – Они по-русски не понимают. Вот выучим все волшебномирский, тогда общение лучше пойдет.
– Ничего не зря! – обиделась Анюта. – Когда родственницей представляешься, оно надежнее. Жаль, только, что потом все равно разлучат. Но оно и к лучшему. Должна же я как-то избавляться от вредных привычек, да? Выходит, ты – моя вредная привычка. Вот весело!
– Э… – Настя явно хотела возразить, но передумала. Было ясно, что Анюта проникается уважением к любой фразе, сказанной Педомамаги, и переубеждать ее бесполезно.
Анюта вдруг сладко потянулась и плюхнулась поверх одеяла на кровать возле окна.
– Не надо возле окна – дует, – Настя, как старшая, решила взять на себя руководство. Быстро переставив Анютину кровать, она плюхнулась на соседнюю. – Ого, как я устала! – единым вздохом простонала она. – Вот бы дали отдохнуть!