Иногда, если владельцы не возражали, он протирал не только стекла, но и кузов, капот и буфера. Но чаще его прогоняли: «Пошел вон отсюда, нечего здесь вертеться!» Находились и такие господа, которые молча принимали его услуги, а затем, даже не поблагодарив, уезжали, бросая на ходу: «Рассчитаемся в другой раз». Но попадались и хорошие люди. Редко, но попадались. Они сами давали Саиду разные поручения, а потом совали ему в руку несколько монет, иногда пять риалов, а то и целый туман.
…И вот сейчас работал он, как говорится, «на риск». Начал накрапывать дождь, и вскоре Саид задрожал от холода. В ботинках хлюпала вода, пальцы ног, окоченев, стали совсем как деревянные. Мальчик с завистью смотрел на своих сверстников, проезжавших мимо в роскошных автомобилях, а те бросали на него надменные взгляды.
Прошло уже часа три с тех пор, как он приступил к работе. Близилось время обеда. Вдруг посреди площади затормозил красный «джип». Саид подбежал к нему, вскочил на подножку и стал проворно вытирать грязь. На заднем сиденье «джипа» сидели очень красивая женщина и хорошо одетый мужчина. Шофер, повернувшись к ним, рассказывал что-то веселое. Все трое громко смеялись.
Саид старательно вытирал переднее стекло, время от времени поглядывая на сидящих в машине. Неожиданно раздался свисток полицейского, и на светофоре зажегся зеленый свет. Ряды машин пришли в движение. Саид ловко спрыгнул на землю, но в этот миг огромный грузовик сбил его с ног и отбросил вперед. Шофер «джипа» растерялся, дал газ, и машина рванулась с места. Задние колеса «джипа» проехали по ногам мальчика. Саид вскрикнул и потерял сознание, а «джип», не останавливаясь, умчался за угол.
Вокруг Саида собралась толпа. Ноги мальчика были раздавлены, из разбитой головы шла кровь.
К нему подбежало несколько лоточников, торговавших на площади. Один из них взял Саида на руки и перенес на тротуар.
Через несколько минут Саид открыл глаза, беспокойно огляделся — кругом стояли чужие люди. Саид застонал тихо и жалобно. Он дышал часто и прерывисто, полуоткрыв рот. Лицо побелело. Один из лоточников добыл кружку воды и поднес ее к губам мальчика.
Мальчик с трудом проглотил несколько капель воды. Лицо его исказилось от боли. Толпа любопытных вокруг Саида все росла. Напрасно надрывался полицейский, требуя, чтобы люди разошлись.
— Жаль малого, — говорил приземистый, бедно одетый мужчина сухопарому юноше, похожему на студента. — А где же шофер?
— Удрал, конечно! — вмешалась в разговор, поправляя чадру, толстая женщина. — Да не в этом дело. Ему-то все равно теперь не поможешь, — кивнула она в сторону Саида.
Из толпы вынырнул человек в чалме, посмотрел на мальчика, пробормотал какую-то молитву и снова скрылся. Полицейский офицер отдавал приказания.
— Почему его не везут в больницу? — спрашивала ярко накрашенная женщина у парня с давно не чесанными волосами.
— Ни к чему, все равно он умрет! — ответил парень, равнодушно пожимая плечами.
— Двадцать пять тысяч туманов только за два тумана! — донесся издалека задорный голос Согры.
Молодой лоточник, который поил Саида водой, бережно поддерживал его голову. Под глазами мальчика появилась синева, и они начали тускнеть. Правая рука Саида была засунута в карман. Знаком он показал, что хочет вынуть ее. Лоточник помог ему высвободить руку. Пальцы ее были крепко сжаты в кулак.
Согра еще издали обратила внимание на толпу. Она растолкала людей, увидела распростертого на тротуаре Саида и замерла в ужасе.
Когда мальчик заметил Согру, в глубине его глаз мелькнула искорка радости. Наконец-то он увидел родное лицо, лицо единственного человека, которого любил и который один был ему другом.
Согра догадалась, что Саид узнал ее. Девочка подошла ближе, склонилась над ним и заплакала.
Саид протянул руку, с трудом разжал пальцы, и на ладонь девочки упало несколько блестящих серебряных монеток.
— Согра, дорогая, — с трудом прошептал мальчик, — ку… пи… печенье.
Он хотел еще что-то сказать, но не успел. Глаза его широко раскрылись, дыхание остановилось, голова упала на колени Согры.
ИТАЛИЯ
ИТАЛЬЯНСКАЯ РЕСПУБЛИКА.
Государство на юге Европы.
Территория — 301 тыс. кв. км.
Население — 52 337 тыс. жителей.
Столица — Рим (2514 тыс. жит.).
Крупнейшие города: Милан, Неаполь, Турин, Генуя, Флоренция.
Джулиана Болдрини
РЕБЯТА ИЗ ПРАТО
Перевел с итальянского Г. Смирнов.
Рис. В. Трубковича.
январе в восемь вечера уже совсем темно. А старая военная дорога на Барберино ди Муджело то идет вдоль кипарисовой рощи, то огибает призрачную гладь Марины с ее камышами, шуршащими на ветру и отбрасывающими причудливые тени на асфальт.
Виничио было страшно, но он ни за что не признался бы в этом. Он винил себя в глупости и еще кое в чем похуже, удальски сжимал в зубах свисток, но все равно было страшно: стоило залаять собаке или какой-нибудь птице взлететь из-под самого колеса, и у Виничио начинало стучать в висках. Сердце билось так сильно, что ныло в груди, хотелось плакать, и тогда он жал на педали как безумный.
С тех пор как дважды в месяц Виничио попадал на неделю в ночную смену, он наизусть знал эту дорогу. После Мадоннины дело шло несколько лучше — он въезжал в Каленцано с его освещенным баром и домиками у подножия холма, мимо которых, благодаря легкому наклону, мчался, как птица. Потом дорога становилась менее пустынной, а когда кончались фонари, сразу же появлялся цементный завод с шумом своих машин и ярким светом неоновых ламп, подчеркивавшим на переходных мостках фигурки рабочих, точно вырезанные из черной бумаги. Оставалось проехать пустынные поля возле железнодорожного моста, но как только Виничио проскакивал под черной аркой, тут же начинали маячить яркие огни Прато, бодрствующего днем и ночью, делового, всегда шумного города. Виничио притормаживал, чтобы резко повернуть на улицу Горелло, затем с силой два-три раза нажимал на педали и, наконец, останавливался, скользя башмаком по краю тротуара. Если его замечал старик Аделио, теперь уже полурабочий-полусторож, то тот никогда не забывал сказать ему по привычке:
— Жми, Нини, жми! Все равно отец купит новые!
Эта шутка могла бы рассмешить, но смеяться не хотелось, потому что теперь в семье Джорджетти никто, кроме Виничио, не приносил получку домой.
Отец уже два месяца жил за счет кассы взаимопомощи. А что могла сделать мать с маленькой Тоской и Манолой? Разве что наняться на несколько часов в услужение.
Виничио приходилось вкалывать по двенадцать часов в сутки: неделю — в дневную, неделю — в ночную смену. Ему здорово повезло, что хозяин принял его на работу: ведь месяц назад ему и тринадцати не было. Впрочем, в цеху у Фралли было семеро таких, как он, которые гнули спину «на чужих», и всем им, кроме «старика» Джиноне, которому стукнуло уже двадцать восемь, было меньше шестнадцати.
Всех их так же, как Виничио, приставили вначале к шпулям, а потом к станку.
Говорят, то же было и в сотнях других мастерских с их назойливым стуком машин, шумевших по всему Прато.
Виничио поставил велосипед под навес, за гаражом, где стояла хозяйская «Джульетта», снял с рамы сумку, куда мать положила бутерброд с яичницей и бутылку с разбавленным вином, толкнул заднюю дверь в мастерскую, и на него сразу же обрушился мерный шум машин, хотя помещение, куда он вошел, было лишь складом, а станки стояли дальше, за закрытой дверью. Двое ребят уже ждали начала смены.