Он вынул из чемодана банку и без малейшей паузы продолжал:
— Для демонстрации своего опыта я позволю себе использовать вот эти прелестные пончики… Молодой человек, — обратился он к Гомеру, — будьте любезны, подвиньте сюда поднос, а вы, джентльмены, — он поклонился, — не откажите в любезности взять по два пончика…
Гомер пододвинул поднос, все взяли по пончику в каждую руку, а профессор тем временем провозгласил:
— Теперь, друзья мои, мы готовы. Начнем… Эй, сынок, ты забыл про меня — куда ты убираешь пончики?!
И профессор молниеносно нанизал две штуки на кончик своей трости, а оттуда они перешли к нему в руку.
Дядюшка Одиссей уже хотел спросить, а в чем же заключается сам опыт, но тут профессор громко воскликнул:
— Итак! — и постучал тростью, прося безраздельного внимания. — Итак, продолжаем демонстрацию опыта. Через одну минуту, нет, даже просто через шестьдесят секунд… Но сначала я познакомлю вас поближе с моим волшебным продуктом.
Он повертел в пальцах банку, показал на пробку и объяснил, что ее нужно слегка повернуть вправо или влево, и тогда открывается крошечное отверстие, через которое можно немедленно получить означенный выше продукт.
Судья, шериф, дядюшка Одиссей, Гомер и Далей — все сдвинулись плотнее, окружили профессора, не спуская глаз с его пальцев, поглаживающих крышку банки.
— Пока я продолжаю демонстрацию, — сказал профессор Гомеру, — будьте так любезны, молодой человек, налейте всем по чашечке вашего ароматного кофе.
— Хм, — сказал дядюшка Одиссей, — одна чашка кофе стоит…
— Все берут в рот пончик из правой руки — скомандовал профессор. — Вкусно, не правда ли?.. Действительно вкусно, — заключил он, сжевав добрую половину своего пончика. — Но, — добавил он, понизив голос, — но глядите внимательней… Я отворачиваю пробку и…
Профессор перевернул банку и раза два встряхнул ее над вторым пончиком. Потом снова поддел пончик на кончик своей трости и поднес к носу каждого.
— А! Ну, что скажете? — воскликнул он. — Необыкновенно, не правда ли?! Да, да, мои друзья, вы догадались: все дело в том, что знаменитое вещество под названием «Еще более» невидимо. Но этого мало! Оно к тому же и не пахнет! Убедитесь сами. — И он снова обвел тростью с пончиком на конце под носом у каждого. — Да, вы не можете его понюхать и вы не можете его увидеть!
И, в полном восторге от того, что это именно так, он потряс правой рукой, в которой была банка со знаменитым веществом, и левой рукой, сжимавшей палку с пончиком на конце.
— Давайте же кофе, молодой человек! — крикнул он затем и быстро продолжал: — Итак, что мы установили? Вещество «Еще более» абсолютно невидимо невооруженным глазом, его запах неразличим для человеческого носа, оно кажется бесшумным… Сахару, сахару и сливок не забудьте, молодой человек!.. Бесшумным, говорю я, для обыкновенного человеческого уха, его нельзя обонять известными вам способами, нельзя обнаружить прикосновением… Вы хотите, конечно, спросить: а зачем же нам вещество, которое нельзя увидеть, услышать, почувствовать, понюхать, наконец? Но смотрите, смотрите как следует! Вот я брызгаю совсем немного этого вещества в свою чашку с кофе — и моментально, да, друзья мои, мо-мен-тально — этот ароматный напиток делается ЕЩЕ БОЛЕЕ ароматным! Понимаете? ЕЩЕ БОЛЕЕ! То же самое произойдет и с вашим изумительным кофе, и с вашими прелестными пончиками. Они станут ЕЩЕ БОЛЕЕ изумительными, ЕЩЕ БОЛЕЕ прелестными!
С этими словами профессор В. О. Здух передал банку с удивительным содержимым сначала Далей, а от него она попала к судье, потом к шерифу, потом к дядюшке Одиссею и, наконец, к Гомеру. И каждый из них встряхивал ее над своей чашкой кофе и над своим вторым пончиком, потому что первый они давно уже съели вслед за профессором.
И затем все стали пробовать на вкус и на запах, переглядываться, пробовать снова, кивать важно головами, а профессор тем временем заговорил опять:
— Да, друзья мои, теперь вы убедились, что и кофе, и пончики стали еще более вкусными! Не правда ли?
И все согласно кивали и с особым наслаждением пили кофе и ели пончики. Все, кроме Гомера. Несколько раз он попробовал свой кофе и делал при этом такие гримасы, что смотреть было страшно. В конце концов он сказал:
— А что, если я вообще не люблю кофе? Зачем…
— Зачем?! — закричал профессор. — Вы спрашиваете «зачем», молодой человек? Но вы спросите лучше «куда» — и я отвечу вам: всюду! Да, всюду можно добавлять «Еще более». Оно заставит розу пахнуть еще лучше, кудри — завиваться еще кудрявее, чудесную музыку — звучать еще чудеснее! Вы, конечно, достаточно умны, друзья, чтобы понять неограниченные возможности этого вещества. И вот оно здесь, перед вами, в удобной упаковке, отвечающей всем торговым требованиям. Вот оно перед вами — оптом и в розницу… Одной банки вам будет достаточно на всю жизнь! Купите лишь одну банку, и вы будете обеспечены этим чудо-веществом до конца своих дней! Не бойтесь, что оно протухнет, прокиснет или потеряет свои свойства. Нет! Оно всегда и везде останется таким же и сохранит свою силу… И вот это чудо вы можете приобрести за пустяковую цену — всего за пятьдесят центов, за пять даймов, за полдоллара! Полдоллара — и вечно действующее вещество «Еще более» можете считать своим! Не теряйте этой возможности, люди! Не теряйте, чтобы потом не пожалеть!..
Шериф первым «не потерял этой возможности» и вынул из кармана пятьдесят центов.
За ним стали обладателями драгоценных банок судья и дядюшка Одиссей. Даже Далси взял взаймы у судьи полдоллара и купил одну банку.
Профессор уже собирался захлопнуть крышку чемодана, когда Гомер вдруг сказал:
— А мы в школе проходили, что если…
Но профессор, видно, уже устал от разговоров. Он быстро всучил Гомеру банку без всяких денег, еще быстрей захлопнул чемодан, повесил трость на руку, натянул перчатки, поправил шляпу — и исчез за дверью.
— Ну, я пошел, — первым нарушил молчание Далси. — Попробую дома эту штуку.
— Я поже тойду, — сказал шериф, — то есть, я тоже пойду.
— До свиданья, Одиссей, сегодня неплохой денек, — сказал судья. Он всегда бывал вежлив.
— Да, да, — рассеянно ответил дядюшка Одиссей, который в это время выбирал два пончика.
Оставшись вдвоем с Гомером, дядюшка Одиссей положил пончики на два разных блюдца и на один из пончиков основательно побрызгал «Еще более». Затем он откусил от одного, от другого, снова от первого, опять от второго. Потом он помял подбородок, почесал в затылке, подозвал Гомера, и они стали пробовать вдвоем.
— Нет, будь я проклят! — сказал наконец дядюшка Одиссей.
— А знаете, — заметил Гомер, — сегодня никто не платил за кофе и за пончики.
— Будь я проклят, — повторил дядюшка Одиссей, — еще более!..
На следующий день, когда дядюшка Одиссей, как обычно, подремывал за своим прилавком, отворилась дверь, и вошел судья.
— Послушай, судья, — сказал ему дядюшка Одиссей, еле ворочая языком. — Ты что-нибудь замечаешь во мне?
Судья внимательно оглядел дядюшку Одиссея и потом сказал:
— Я замечаю повышенную сонливость.
— Вот-вот, — сказал дядюшка Одиссей и зевнул, — то же говорит и моя жена. Говорит, я всегда был ленивым, а теперь стал еще более… Только это неверно, судья. Просто я не выспался. Дело в том, что я насыпал это «Еще более» на мой матрас, чтобы он стал еще более мягким…
— Ну, и помогло? — спросил судья.
— Помочь-то помогло, да несколько капель попало, видно, на ту пружину, что скрипела громче всех… Ну, и она стала еще более скрипучей! Глаз не мог сомкнуть всю ночь… Привет, шериф!